Через две недели муж даёт Анне согласие:
– Но чтобы ни один из наших коммунистов не узнал.
– А я думала, они перемёрли.
– Не важно. Чтобы никто не пронюхал.
На венчание он надел белую рубашку, парадный костюм с медалями. В церкви, как и пообещал старикам настоятель, – пусто. Дверь за ними на замок закрыли.
После венчания из церковного двора старики вышли под руку. Сергей ущипнул Анну:
– А теперь обещанная ночь молодожёнов!
Но вышло не так, как мечталось Сергею Поликарповичу. Вместо супружеского на больничном ложе он оказался. А случилось вот что.
Поругался Сергей Поликарпович с женой за праздничным ужином: на идеологической почве – из-за Ленина со Сталиным.
Анна потребовала убрать портреты партийных богов из мужниной спальни, и вдобавок очередной ультиматум выдвинула.
– Мы как никак – обвенчанные! А это с атеистическим коммунизмом несовместимо. Иначе, – говорит, – никакой ночи молодожёнов.
– Ну, ты и язва, – возмутился Сергей Поликарпович. – Всё тебе мало. Прямо старуха из «разбитого корыта».
Так рассердился, ну прямо не знал, чем досадить. А тут под рукой керогаз горит. Керогаз хороший, Сергей Поликарпович в своё время с ним принципиально расставаться не пожелал, вопреки прогрессу и газификации страны. Для Сергея Поликарповича керогаз – это память о советском прошлом. Можно сказать, память о Сталине. Государственная реликвия семейного масштаба.
Так вот, эту самую реликвию он с пылу-жару в приступе гнева себе на голову и напялил. А ведь мог и жене! Но, получается, пожалел жену. А у самого, вон, волосы и уши обгорели.
Ходит жена к нему в больницу. И по два, и по три раза в день приходит. Сидит возле обмотанного бинтами жалостливая, притихшая такая. Виноватая. Сергей доволен. Вот знал бы раньше, как жену заставить себя любить, так и два керогаза на голову нацепил.
– А Бог где? – спрашивает врача Сергей.
– Не обращайте внимания, – пояснил врач Анне. – Это от уколов. Мы ему морфий укололи.
– А Бог ушёл уже что ли? – в голосе больного удивление.
Забылся.
Анна прилегла рядышком на сдвинутых стульях. Размышляет. И чего это Сергей про Бога вдруг заговорил? Уж не знаменье ли ему было?
Жизнь в больнице интересная. Но тяжёлая. С одной стороны – люди друг другу рассказывают истории. Анекдотами обмениваются. Смеются. А с другой стороны – дух больничный, казённый, запахи неприятные, стоны. А то и мертвеца под простынёй на каталке через коридор прогонят. Сергей посматривает по сторонам, молчит. Мысли у него о своём. Случилось с ним такое …
Увидел отца с матерью. «Вы же умерли», – удивляется Сергей. «А у Бога все живы». – «Где же Он, Бог-то?» И сверху, слышит, Голос в ответ: «Сергей. Бог есть. Больше не греши».
«Дал Господь срок образумиться», – думает Анна.
Выписали Сергея.
Домой приехали, он первым делом на стул в прихожей сел для передышки, говорит жене:
– Слышь, Ань. Ты, может, собрала бы все эти собрания сочинений, да на мусорку. …
– Чего это вдруг? Иди хоть, приляг.
– И портреты вождей туда же.
– Да уже давеча всё сделано. Макулатурщиков вызвала, они и забрали.
Он пошёл, придерживаясь за стенку. Возле шкафов книжных остановился, сказал, разглядывая опустевшие полки:
– И поспрашивай у соседей, может, кому телек требуется, так пусть мой забирают.
– Уж не помирать ли ты собрался?
– Ага, как же. У меня жизнь только начинается!
Конец рассказа Кати Небылицы об Анне Монастырской
+ + +
Что касается бабушки и дедушки по материнской линии – сказать могу вот что.
