Монологи с Макаревичем - страница 8

Антисоветской песней, как легко догадаться, был «Солнечный остров». В мою детскую душу вкрадывались сомнения: как это лагерному радисту-то не запрещают антисоветскую музыку крутить ежедневно? Я чувствовал, что присутствую при чём-то загадочном и ждал развития событий. События не развивались, и я с всё большим и большим интересом слушал песни, пытаясь узнать, кто же это поёт… Кто-то, возможно обладатель секретной информацией о «подпольности» исполнителей, и произнёс мне эти, ставшие потом частичкой моей жизни слова – «Машина Времени». Но тогда, (32 года назад), десятилетний летний шалопай из интеллигентной московской семьи, воспитанный на классической музыке, Кобзоне – Магомаеве – Лещенко – Толкуновой и списокечленовполитбюро на радио, ещё этого не знал. Как и не знал, что через 10 лет начнёт писать стихи, через 20 – уедет в Америку и сделает вебсайт о любимых музыкантах, через 32, (в феврале 2009-го задумает его переделать), а через 37 – напишет книгу, (которую вы сейчас и читаете).

Звучала там ещё песня «Наш дом» и песня «Кто виноват», которую я потом много лет искал на катушках «Машины Времени», не подозревая, что поёт её группа «Воскресенье».

Собственно вот и всё. Пионерский лагерь закончился. Я всеми правдами и неправдами отвертелся от второй, и тем более третьей смены. «Помогла» увеличенная от пожирательства сливочного масла печёнка, которую я потом год «налаживал» будучи посаженым на строгую диету. Спасибо знакомой старушке-эндокринологу, которая меня осматривала. Догадываюсь, что не такая она была и старушка, и скорее всего – мама папиного друга… В общем, печёнка, слава Б-гу, оказалась неувеличенной. Мне разрешили снова лопать бутерброды с маслом и сыром. Брат поступил (хотя с приключениями, связанными с политбюро, с 5-м пунктом и разнарядками ЦК ректорату с указанием, кого заваливать, но об этом не на этих страничках)…

О группе «Машина Времени» я, казалось, забыл…

Но от судьбы, как известно, никуда не деться. А мне было суждено, (как теперь видно) полюбить эти песни и эту музыку. Хотя это всё не более чем красивые слова, но, поверьте, прошедшие 32 года говорят, что они совершенно чисты и не лукавы. Хотя, когда я их пишу, в глазах моих горит огонёк, а губы складываются в ироничную улыбку (как на детском фото со следующей странички).

Поверьте, я такой всегда.

Как я рассказал вам в предыдущей главе (пускай главе, хотя эти главы не совсем главы, а точки-остановки на линии-маршруте), я рос «домашним» ребёнком… Меня боялись (и не без оснований) отпускать одного даже в школу через трамвайные пути, не то что куда-то подальше. Именно по этой причине меня не отдали в 1977-м году в 4-й класс в математическую школу (ту самую, в которую я всё же перешёл в 1980-м).

Первый раз меня отпустили одного в Сокольники только через год в апреле 1978-го, когда мне исполнилось 11 лет… К этому времени я имел разрешение один ходить в несколько магазинов в округе и кинотеатры… Постепенно радиус увеличился до нескольких кварталов… Пару раз я убегал за границы разрешенного… «дрожа», как осиновый лист, что меня «застукают»…

Я хорошо помню тот первый самостоятельный день в Сокольниках, (хотя это могло быть не в 1978, а в 1979-м). Мне подарили часы… Это были мои первые часы. Дедушкины часы. Дедушка умер в 1976-м. Мне было указано время «Ч». Выдан рубль или рубль 50 копеек на всё про всё. Я жил на Преображенке. От дома до Парка – одна остановка на Метро или 15 минут на трамвае. Я хорошо помню, как обошёл парк аттракционов и посчитал цены и, сделав выбор, благополучно посетил их: Машинки, Комната Смеха, Колесо обозрения и Комната, которая крутилась (потолок крутился) … То, что у меня осталось после увеселений (30 копеек), пошло на мороженое и «Буратино». Я хорошо помню, как, скооперировавшись с каким-то мальчиком выпрашивал пустые бутылки и набрав нужное количество поменял их на еще одну бутылку «Буратино». Но в результате я пропустил «Время Ч» и, переведя часы назад, вернулся домой. Часы сломались (свойство механических часов: их нельзя переводить назад). В результате я получил тройное наказание: меня обещали не отпускать одного в Сокольники, Меня уличили в обмане и несобранности, и я лишился часов вплоть до окончания школы. Следующие часы мне подарили, когда я поступил в институт. Хотя, наверное, все же у меня были какие-то часы в старших классах. Настоял классный руководитель. Мне кажется, что без них я бы не смог не опаздывать в школу, и ездить на подготовительные курсы, и к репетиторам…