Марина примерилась к диванчику. Для сна он не предназначался, но если не вредничать, то можно и поместиться. А вон то покрывало выбить от пыли и превратить в одеяло. Один стол можно сделать обеденным. А вон из той алхимической бредятины соорудить примус и греть на нем чайник. О, а вот и камин. Да тут и правда можно жить!
Пока девушка бродила от вещи к вещи, пытаясь представить, какому чудаку принадлежало прежде это запыленное помещение и какая часть вещей перекочевала сюда уже после закрытия корпуса, с улицы донесся звон колокольчика. Судя по звуку, колокольчик был размером с кастрюлю, не меньше, и звучал довольно уныло. Это что, сигнал к началу урока?
Марина бросила беглый взгляд на часы. Действительно, без пяти шесть. Как быстро пролетело время! Она метнулась к зеркалу и принялась лихорадочно оправлять одежду. Первое впечатление – это очень важно. Тем более, при работе с «трудными».
Беспокоилась девушка не зря: платье-карандаш успело испачкаться в пыли в области колена, к туфле прилипло перышко от чучела, очки покосились, а прическа после прохождения через портал и вовсе представляла собой птичье гнездо.
Оправившись, Марина выпрямила спину и прислушалась. Гул юношеских голосов ощутимо усилился. За спиной часы пробили шесть, пора было выходить.
«Да пребудет со мной педагогическая сила», - пошутила Марина, чтобы поднять свой дух, и шагнула в класс, готовясь встретить…
Никого. Никого в аудитории не было, если не считать фикус, который как будто пялился на нее с верхней ступеньки амфитеатра. Шум и крики доносились из окна, которое она по правилам СанПин открыла для проветривания.
«Опаздываем, значит. Ну, ладно, - Марина сжала зубы и поморщилась. – Мы это уже проходили. Мир другой, а проблемы все те же. Ждете, что я побегу за вами, как клушка? Не дождетесь. Досижу до конца урока и с чистой совестью вернусь в кабинет ректора. Пусть отправляет меня домой».
Марина хотела было сесть лицом к двери, приняв угрожающую позу, чтобы встретить прогульщиков, как подобает, но обнаружила, что стул отсутствует. Планировка помещения вообще не предполагала подобной мебели. Для отдыха был диванчик в лаборантской, а в аудитории полагалось стоять за кафедрой либо степенно прохаживаться вдоль доски.
«Хм», - нахмурилась Марина. Встречать опоздунов стоя было, конечно, довольно эпично. Но неизвестно, сколько времени они еще будут «гулять». Возможно, целый урок – и такое в ее практике уже бывало. А возвращаться, скорее всего, будут не скопом, а по одному либо парочками. И что, все сорок минут стоять в напряженной позе, сурово глядя на каждого входящего? Бред!
Марина прошла к окну и выглянула наружу. Сквозь заросли кустарника смутно угадывались человеческие силуэты. Возгласы были радостными, азартными и как будто подбадривающими – как на петушиных боях. Больше того, среди них отдельной нотой слышались боевые крики – почему-то женские – и редкие, но продирающие до костей возгласы боли. Они там что, убивают кого-то?!
Марина подорвалась с места прежде, чем успела обдумать, что делает. На бешеной скорости миновала коридор, вылетела из дверей, метнулась к молодежи и сходу протаранила кружок «болельщиков».
В центре круга две здоровенных мускулистых девицы старательно избивали сжавшегося в комок пацана лет шестнадцати. Тот уже не сопротивлялся, только прикрыл голову руками и прижимал колени к животу. Костяшки пальцев были сбиты в кровь, а одежда - порвана. Похоже, пацан был жив лишь потому, что агрессивные девицы не могли решить, кого им хочется избивать больше – его или друг друга.
