Пустив в дымную истопку волну весенней свежести, мора протиснулась в двери и принялась устанавливать над очагом котёл с зайчатиной.
– Поперву просмотри то, что касается Угрицкого рода.
– Почто? – удивилась я, в предвкушении переворачивая плотные листы. – Почто торопиться? Мёртвые подождут, им спешить некуда…
Мора сердито уставилась на меня:
– Уж больно ты, девка, как я погляжу, спорить горазда, – и продолжила, насупившись, возиться у очага.
– Так почто, бабушка? – я чмокнула её в морщинистую щёку, потёрлась виском о тёплую, пахнущую свежей дичиной, руку.
– Изыди, конопатая! – отмахнулась старуха, изо всех сил стараясь сохранять сердитость. Потом вздохнула, погладила меня по голове: – Им-то оно, конечно, торопиться некуда. А тебе не мешает поспешить, Рысюшка.
– Рыська! – истошный ор во дворе заставил подпрыгнуть меня на лавке, невольно смахнув локтем со стола несколько прочитанных листов. – Рыська!
–Вя-вя-вя-вя! – оглушительно заливалась откуда-то взявшаяся псина.
Что за невидаль? Какого рожна этот спиногрыз здесь делает?
– Чего блажишь, вырыпень окаянный? – осведомилась Вежица. – Устырей болотных поднимешь раньше срока!
– Мне Рыську надоть, – буркнул Светень.
Двери, и входные, и сенные, по случаю разожжённого поутру и всё ещё не продымившегося очага, были открыты настежь. Беседа мне была слышна очень хорошо.
– Ишь ты! – удивилась мора. – А ведаешь ли, невежа, к кому пришёл сестру искать? Ежели и скажу тебе, где она – уж не за здорово живёшь. Готов, возгря, с морой договорничать?
– Нее, – засмеялся нерешительно малой. – Что тут договорничать? Я и так знаю, что она к тебе пошла.
Я вышла в сенцы, прислонилась к косяку в тенёчке. Небо было пасмурно и слезливо, над болотами гудел мокрый весенний ветер, раскачивая по окоёму сосны Моранова ожерелья.
Братец стоял на лыжах поодаль, сдвинув на затылок войлочную шапку. Мокрые белые вихры облепили лоб. Щёки горели жаром – хоть трут возжигай. Голубые глаза с восторгом озирали обиталище моры. Позади него, путаясь в ногах и лыжах, крутился пегий кривоногий кабысдох, прицепившийся с мальчишкой от Болони. Он храбро облаивал небо, прячась за спутника, потому что облаивать непосредственно и целенаправленно мору было боязно – вдруг обидится да огреет палкой. А так он вроде и лает, а вроде и ни при чём.
– Аже человецы у тебя, бабка мора? – во все гляделки таращась на черепа, красующиеся по верхам местами ещё не завалившегося тына, выдохнул мальчишка.
– Человецы, паря, – Вежица постучала палкой по жёлтой кости. – Таки же кровопивцы, аки молод княжич с Болони. Кои шлялись по Морану дозволения без…
– Кои заплутали и достались зверью дивому на растерзание?
– Кои заплутали и достались бабушке море на поживу.
– Ты их съела??
Я решила, что пора выходить, пока братца не разорвало от восторженной жути.
– Съела, съела, – подтвердила я, появляясь в проёме дверей, – и на косточках покаталась. Тебе чего здесь надобно?
Мальчишка сразу поскучнел.
– Межамир за тобою послал. Баял, Рыська вовсе совесть потеряла. Вовсе одичала по лесам бегаючи, дом ей, видать, отхожим местом пахнет. Бает, не чредима девка, своенравна и …
– Чего я Межамиру понадобилась?
– Так дружина вернулась, – ухмыльнулся вырыпень малолетний. – Уж три дня как. И сидение гридницкое уж отсидели. Пир ныне.
– Ну и славно, – я пожала плечами. – Передай Межамиру, другий день буду, – и повернулась спиной, собираясь нырнуть под низкую притолоку.
