Показалось, или державшая мой локоть прохладная рука стала еще холоднее, стала влажной и липкой? Мне было неприятно, хотелось стряхнуть её, но… Я стоял неподвижно, даже не делая попытки освободиться.
– Отпусти нас из своего леса – меня и моего гостя – не чини нам препятствий и не держи на нас зла. Мой гость по незнанию и случайно оказался на Морановой тропе, он не причинил ущерба твоему миру.
Мора вдруг расхохоталась, да так неожиданно и громко, что я вздрогнул.
– Твой гость оказался в моём лесу не случайно. И ты об этом знаешь. Это я позвала его, потянула как барана за верёвочку, он и пришёл. А за ним должна была прийти ты. Я ждала тебя.
– Что я должна сделать, чтобы он ушёл со мной? – Леся понуро опустила глаза. И мне послышалась в её голосе обречённость. Если между ними сейчас велась какая-то неясная для меня игра, Леська уже заранее проиграла и согласилась со своим поражением. Все, ещё не произнесённые вопросы и ответы, – всего лишь реплики в пьесе с давно известным концом.
Мой локоть заломило, словно в ледяной проруби. Почему, почему я не могу отнять у неё руку?! Моё сознание отчаянно вопило, пытаясь докричаться до второй части моего я – оглушённой и бездвижной.
– Милая девочка, – проворковала моя мучительница неожиданно тихо и ласково. Я увидел как заблестели её белесые глаза и как нервно она облизнула губы. – Ты же знаешь. Тебе нужно всего лишь попросить об этом. Тебе нужно всего лишь пожелать. Тебе нужно всего лишь обратиться к море. И далеко ходить не надо. Я уже здесь.
Леся стояла на тропинке, опустив глаза. И молчала. Наконец, она вскинула голову:
– Я прошу тебя, мора, отпусти его вместе со мной на землю людей.
* * *
Я никак не мог проснуться. Сознание медленно и неохотно карабкалось к свету дня, но в очередной раз срывалось в тяжёлый густой омут сна. Голова болела, болел почему-то локоть, лицо щекотала мимохожая букашка, кто-то негромко разговаривал. Эти признаки накатывающейся реальности окончательно освободили меня от липкого тяжёлого сна. Я с трудом открыл глаза, чтобы тут же зажмуриться от яркого солнца. Но успел понять, что лежу на той поляне, где нашёл спящего Тима.
– Здоров же ты спать, – сказал он, наклонившись надо мной.
– Вставай, а то верба на лбу вырастет, – засмеялась Леся.
– Чего? – осведомился я сиплым голосом, с трудом пытаясь занять сидячее положение.
– Дед так говорит, когда мы заспимся. Перекусывать будешь?
Я с усилием потёр ладонями лицо, пытаясь прийти в себя.
– Чего-то не хочется…
Над лесом стоял тягучий послеполуденный зной. Лёгкий ветерок раскачивал верхушки деревьев. Внизу было тихо и жарко. Гудели шмели.
– Выпей хотя бы чаю. Тебе надо немного взбодриться. Иначе до дома не дойдёшь.
Леся протягивала мне кружку. Я взял её и увидел как дрожат у меня руки. Леся тоже увидела.
– Подожди.
Она легко вспорхнула и через несколько секунд снова опустилась рядом со мной на колени. Перевернула над кружкой маленький пузырёк тёмного стекла. Из него упало несколько капель маслянистой жидкости. Медленно, клубясь маленьким облачком, они стала расползаться в кипятке, не очень, видимо, стремясь с ним смешаться.
– Что это? – я облизнул сухие губы, привалился спиной к ближайшему дереву. Какая странная слабость…
– Немного волшебства для бодрости, – засмеялась девочка. – Не бойся, не отравлю.
– С меня волшебства на сегодня, пожалуй, довольно, – буркнул я, с неожиданным удовольствием глотая чай и чувствуя, как его целебное тепло растекается внутри.
