Он никогда больше не будет недооценивать женщин или смотреть свысока на бедняков. Сегодня царевич воочию убедился, какое величие может скрываться в том, кто всей душой желает достичь своей цели. И с такой непреклонной волей он мог лишь смириться.
Если обман Аталанты раскроют, Ясон будет защищать ее изо всех сил.
Он решил сменить тему разговора:
– Ты завтра примешь участие в поиске награды?
– Конечно! Я победительница забега и не могу пропустить последнее соревнование.
– Хочешь, я попрошу, чтобы тебя взяли в мою команду? Мы еще можем сделать перестановку…
Аталанта замешкалась, но потом замотала головой:
– Нет. Пойду с теми, кто достанется мне на отборе.
– Но почему?
Девочка отвела взгляд. Глядя на нее, Ясон внезапно сам нашел ответ на свой вопрос.
Хоть они и помирились, но на играх все еще оставались соперниками. Обидные слова царевича когда-то подтолкнули Аталанту к решительным действиям. Даже простив приятеля, она совсем не горела желанием ему уступать и подчиняться – хотя бы до тех пор, пока игры не будут закончены.
Если у Аталанты будет возможность лично превзойти Ясона во время охоты, она ни за что этого не упустит! Царевич лишь вздохнул. Что ж, ему не следовало ожидать чего-то другого.
– Ты правда больше не сердишься?
– Ага. Но и менять свое решение не собираюсь. Знаешь ведь, какая я упрямая.
Девочка сказала это дружелюбным тоном, сопроводив свои слова легким пожатием пальцев. Они так и не разомкнули рук… Ясон ощущал, как его смущение нарастает.
– Мне, наверное, домой пора.
– Ты же только пришел. Хотя бы зайди к нам, съешь немного хлеба с молоком, прежде чем пойдешь обратно.
– А твои родители?
– Ты у нас кто, царевич или простой водонос? Они не будут возражать, я знаю. К тому же, – на лице Аты мелькнула косая усмешка, – для отца это прекрасная возможность пожаловаться, какая сумасшедшая ему досталась дочь. А то ведь и выговориться некому!
Ясон кивнул и с неохотой отпустил руку подруги. После чего направился к обветшалому домику, служившему кровом для самой отважной девочки, которую он когда-либо встречал.
На короткий миг ему даже захотелось поскорее вырасти. Интересно, отвергнет ли она его? Или…
Царевич постарался поскорее отогнать эту глупую мысль. Однако этим вечером в его душе поселилось новое чувство. Загадочное, но очень приятное.
На следующий день в Иолке вновь наступила безмятежная и знойная пора, привычная для этого времени. Сияющие зеленью молодые листья, полные сока, будто оживленно переговаривались между собой взволнованными голосами при каждом дуновении ветерка. А стоило тому затихнуть, как воздух вновь замирал в ожидании, тягучем и густом, словно древесная смола. На всем небе, сколько хватало взгляда, не было ни облачка. Разве что изредка где-то вдалеке мелькала белая округлая шапка, чтобы вскоре рассеяться и скрыться из глаз…
Стволы молодых оливковых деревьев и стройных кипарисов, которые зимой легко гнулись под натиском безжалостной непогоды, сейчас выглядели неподвижными истуканами. Мимо них весело струились ручейки чистой воды, играющие на солнце тысячами бликов и напевающие незамысловатую, вечную песнь. В нее вплеталось сосредоточенно-сердитое гудение насекомых, да изредка звенело щебетание порхающих тут и там птиц. Это была музыка покоя, который редко удавалось разрушить человеку. Так – полновесно и звеняще, – царило лето в лесах и холмах поблизости от города.
