Морозные узоры. Стихотворения и письма - страница 12
Цикада скрипнет под кустом
И смолкнет вновь в истоме летней,
И не шелохнется листом
Перед дворцом платан столетний.
За ним в тени плотина-мост.
Мерцают воды изумрудом.
Тревожно чокнул черный дрозд.
Вскружились бабочки над прудом.
Сюда резвиться над водой
В час утра, радостный и смелый,
Летал с подругой молодой
Прекрасный лебедь, лебедь белый.
То опускаясь, то паря,
Они вспеняли воды плеском.
Кипела за морем заря,
Горело море алым блеском.
И минул дням счастливым срок:
Не стало любящей подруги.
Прекрасный лебедь одинок
У синих волн, на знойном юге.
И неутешен верный друг:
Навеки чужд подругам новым,
Свершает дней печальный круг
Он в одиночестве суровом.
Но раз, когда восток вскипел
И в море брызнули рубины,
Прекрасный лебедь вдруг запел
В тоске предсмертной, лебединой.
И, взвившись шумно в небеса,
С последним криком помертвелый,
Раскинул крылья-паруса
Прекрасный лебедь, лебедь белый.
О лебедь, царственный певец,
Любовник смерти величавый,
Как мне завиден твой конец,
Сияющий бессмертной славой!
Как ты, хотел бы я забыть
Рассудка голос лицемерный,
Как ты, хотел бы я любить,
Прекрасный лебедь, лебедь верный!
1908 <20 июля. Ореанда>
Любовь
«В лугах, при колокольном звоне…»
<О. Г. Чубаровой>
В лугах, при колокольном звоне,
Я собирал весной цветы.
Шел город, празднуя иконе.
Сияли ризы и кресты.
Неся хоругви, шаг за шагом
Шел, колыхаясь, крестный ход,
Большой дорогой, над оврагом,
Под пенье двигался народ.
В руках цветы, – стоял я, глядя,
Шепча молитву про себя.
Вдруг конский топ, и близко сзади
Увидел я верхом тебя.
Промчалось ржанье звонко-звонко,
И хлыст, и бряканье колец.
Храпя, под смелой амазонкой
Горячий бился жеребец.
А ты, задумавшись, сидела
С рукой бесцельной на узде,
И помню: пристально глядела
Навстречу розовой звезде.
Вся жизнь мгновенно промелькнула.
Слились в распутье двух дорог
Покой молитвенного гула
И вихорь жизненных тревог.
Толкались мошки над оврагом.
Синея, гас зари огонь.
Я всё смотрел… Спокойным шагом
Шел тихо твой усталый конь.
1907 <19 марта. Москва>
«Месяц замер одиноко…
Месяц замер одиноко
Над застывшим морем ржи.
С поля видные далёко,
Мы гуляем вдоль межи.
Близок дом с заросшим садом,
С группой мраморных богинь.
Через мост идем мы рядом.
Ночь прозрачна, воздух синь.
Потянуло коноплею
С огородов и полей.
Рыхлой вспаханной землею
Мы проходим в тень аллей.
Вот скамья. Потупясь, сели.
Неподвижна, как во сне,
Взор испуганной газели
Ты в лицо вперила мне.
Лунный сад, фигуры граций,
Мыслей бешеных клочки.
С треском падают с акаций
Пересохшие стручки.
1906 <23 июня. Тимошкино Казанской губ>
«Смотрю и слушаю вокруг…»
Смотрю и слушаю вокруг.
Сбежал в овраг. Вздымаюсь бодро.
С березы свесился паук,
Полет стрижей пророчит вёдро.
Где над провалами кусты
Взнеслись в огне зари последнем,
С лицом Весны мелькнула ты,
Зовя к вечерним синим бредням.
Орешник чертит небосвод,
Кривится в плясе недвижимом;
Сгорая, облако плывет
И тихо стонет синим дымом.
Жуков гуденье, мошек звон,
Весенних птиц ночные взмахи,
Все на меня со всех сторон.
Стою, дрожа в священном страхе.
И ты! Опять, повсюду ты!
Но явь слилась с дремотной бредней.
Лишь искривленные кусты
Чертят во мгле зигзаг последний.
1907 <31 мая. Щербинка>
«Яблонь белых, белых вишен…»
Яблонь белых, белых вишен
Распустились лепестки,
Жук вечерний в роще слышен.
Облака легки, легки.
Ветер ласковый приносит
Запах сосен и берез.
Сердце мук блаженных просит,
Сердце просит прежних грез.
Но порхая, вея, вея,
Ветер шепчет о другом:
Похожие книги
Борис Садовской (1881–1952) – заметная фигура в истории литературы Серебряного века. До революции у него вышло 12 книг – поэзии, прозы, критических и полемических статей, исследовательских работ о русских поэтах. После 20-х годов писательская судьба покрыта завесой. От расправы его уберегло полное забвение: никто не подозревал о том, что он жив.Настоящее издание включает в себя более 400 стихотворений, публикуются неизданные и несобранные стихи и
Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1
Дмитрий Петрович Шестаков (1869–1937) при жизни был известен как филолог-классик, переводчик и критик, хотя его первые поэтические опыты одобрил А. А. Фет. В книге с возможной полнотой собрано его оригинальное поэтическое наследие, включая наиболее значительную часть – стихотворения 1925–1934 гг., опубликованные лишь через много десятилетий после смерти автора. В основу издания легли материалы из РГБ и РГАЛИ. Около 200 стихотворений печатаются вп
Что мы знаем о блокаде Ленинграда? Дневник Тани Савичевой, метроном, стихи Ольги Берггольц – вот наиболее яркие ассоциации. Как трагедия стала возможна и почему это произошло лишь с одним городом за четыре страшных года войны? В этой книге коллектив российских историков обращается к ранее опубликованным архивным документам, шаг за шагом восстанавливая события, которые привели к голоду сотен тысяч ленинградцев. Дополняя источники статьями и коммен
Генеалогия, алгоритм поиска родословной, практические советы и рекомендации, автофикшн, философия времени, путешествие по городам и пяти странам, путешествие во времени и пространстве… Можно ли это уместить в одну книгу? Можно, если это родословный детектив-путешествие, вобравший в себя реальные и вымышленные события, которые невозможно отделить друг от друга. Такого вы ещё не читали. Книга, которая писалась десять лет. Нет, всю жизнь. И она не о
Героиня книги «Зеркало-псише» Марья Ивановна Ушкина проходит путь от детства до зрелости, сопровождаемая субличностью зазеркалья. Иногда с лирической светлой грустью, иногда с юмором и самоиронией героиня проживает свои ошибки. Зачёркивает летние дни сложного детства и отрочества в календарях, составляет список своих поклонников, покидает любимого, придумывает теорию жизненных циклов и щедро делится творческим анализом собственных ошибок.
«Алая заря» свидетельствует о возвращении на Землю сотворённого человека. Казнь (заклание) и Пробуждение (оживление трупа) – не вымысел. Это быль. Адам Антихрист – человек, сотворённый в истине (Дух истины). И это факт.
Оставленная самыми дорогими и любимыми людьми, Рейчел Дельверн с диагнозом острой социофобии, попала в психиатрическую лечебницу города Нью-Йорк. Убийственные воспоминания, колющие сильнее любого укола с диазипином, любимые и ненавистные лица из прошлого, посещающие ее в кошмарах, ставший родным лечащий врач, неоднозначные чувства к симпатичному интерну, ежедневная жесткая самокритика, постоянная борьба с чувством ущербности, с душевной болью и,
Долго бегал Наум Захарченко от судьбы, но всё же попался. Теперь нужно как-то вырваться из мира-ловушки, пусть это и родная ему, ну почти, зеркальное отражение, Земля, однако тот не унывает и всегда готов биться до конца.