Наконец дали добро на швартовку, как раз на моей вахте. Прикинул по времени: часа за четыре подгребем к причалу, к концу вахты управимся, потом можно сразу и в город махнуть.
К борту судна подвалил маленький катерок с лоцманом.
– Боцману, электрику на бак, – донеслась команда капитана с рулевой рубки. – Палубной команде приготовится к авралу.
По команде с мостика запустили главный двигатель, проверили параметры работающих механизмов, доложили обстановку.
– Все нормально, передаем вам управление главным двигателем, – сообщил я наверх.
– Принято. Берем управление на себя, – ответил вахтенный помощник капитана.
«Ну все, теперь пусть они сами крутят, как хотят», – подумал я, поудобней усаживаясь в кресло. Палуба мелко задрожала, двигатель отработал на задний ход, якорь медленно поднимался из воды. Наконец дали малый вперед.
Судно шло в маневренном режиме, изредка меняя скорость в зависимости от ситуации. Наверху, на мостике, было спокойно, у нас тоже все на мази: все вертится, крутится как положено. В мыслях я уже перебирал, какую модель магнитофона куплю в Гонконге: двух кассетный Шарп или все-таки Сони. В предвкушении покупки даже потирал руки от удовольствия. Давненько мечтал попасть сюда, и вот свершилось!
Но тут я почувствовал, что на мостике происходит что-то неладное: нервные восклицания, отдельные крики доносились через громкоговоритель. Сходу дали стоп машине, потом полный назад, опять вперед, – какие-то непонятные судорожные движения. Предали управление двигателем опять нам, в машинное отделение, потом по команде перешли вообще на ручное управление, чтобы быстрее разворачивались лопасти гребного винта для изменения скорости судна… Появилось ощущение, что назревает какая-то внештатная ситуация. В голове прокручиваются всякие нехорошие мысли. Или нас куда-то несет в сторону, не дай бог на берег, или, еще хуже, на какое-нибудь судно. Тут уже не до бережного отношения к двигателю – нагружаем по полной программе, на все сто процентов. Главное – выкрутиться из этой ситуации. А, судя по всему, там наверху она была напряжена до предела.
Вдруг мы почувствовали удар о корпус судна. Настолько сильный, что все, находившиеся в центральном посту управления, по инерции попадали на пол. «Неужели ударились о причал? – была моя первая мысль. – Хотя, нет, рано. До него еще далеко идти…» Через короткий промежуток времени произошел еще один удар, послабее, судя по всему в середину корпуса судна. Потом еще, небольшой, тихий, будто кто-то нежно толкнул нас в корму. Тут же дали команду «стоп машина» и бросили якорь. Все команды с мостика прекратились, наступила тишина, как перед бурей. Мы в растерянности молча смотрели друг на друга. И тут к нам спустился бледный моторист.
– Что там наверху? – спросил я.
– Труба дело. Китайский контейнеровоз утопили, – ответил он.
– Как утопили?! – воскликнул я. От волнения перехватило дыхание.
– Молча. Врезались в него, как нож сквозь масло, чуть напополам не раскололи. Пробоина метра два образовалась. За десять минут перевернулся.
Озноб прошелся по всему телу. Было ощущение, что волосы на голове слегка зашевелились. «Ну все. Теперь тюрьма. Точно посадят. Кто на вахте стоял, тех и посадят», – с тоской подумал я. Пойди разберись в таких случаях, кто виноват, а кто прав.
Я поднялся на грузовую палубу, окинул акваторию взглядом. Куда ни взглянешь – повсюду плавали одни контейнеры. Совсем рядом, метрах в ста от нас, покачивалось на воде ржавое в ракушках днище перевернутого вверх дном судна, которое медленно относило течением в открытое море. Сбоку днища, из отверстия трубы, под напором клубился пар, нефтяные струйки, просачиваясь из поврежденных топливных танков, заполняли морскую акваторию тонкой вонючей пленкой. В небе уже стрекотал вертолет, с которого операторы местного телевидения снимали все происходящее на камеру. Еще бы, такая сенсация!
