Но те тут то было. Большая и ржавая пресловутая гайка никак не хотела поддаваться, не двигаясь ни в одну, ни в другую сторону. В голове крутилась только одна мысль: «Хоть тресни, но надо закрутить. Закрутить любым способом!». И тогда, упершись всем телом о переборку, используя ноги и руки как рычаги, я навалился изо всех сил, моля: «Ну давай, милая, ну хотя бы чуть-чуть, самую малость…». Нет, не получилось.
Напор холодной воды заметно усилился, заливая меня с головы до ног. Пришлось пробовать еще раз, но уже на ощупь. И тут случилось непоправимое: старый болт от неимоверного усилия оборвался и вместе с гайкой улетел вниз, застряв между трубами. Туда же упал и фонарик, достать который не было ни времени, ни возможности. Откинувшись по инерции всем телом назад, ободрав руки о переборки до крови, я с ужасом увидел, что вода бьет фонтаном, а крышка с каждым разом сдвигается сильнее. От собственного бессилия перехватило дыхание. Там внизу, под металлическими плитами, в полутьме, я чувствовал себя жалким и ничтожным существом. «Что делать? Что же делать? Если вырвет крышку – это конец! – паниковал я. – Добежать до токарного отделения, чтобы найти запасной болт с гайкой? Могу не успеть. Сколько времени у меня есть? Минута, две минуты?». Меня лихорадило. Мокрый, грязный, зажатый между трубами, я уже толком ничего не соображал.
«Стоп… Стоп! У меня же есть болт с гайкой, – вспомнил я и полез в карман. – Вот же он, родимый! Размеры почти совпадают, главное – достать и не уронить». Дрожащими от напряжения руками, уже не видя и не чувствуя перед собой ничего, кроме потока соленой воды, я кое-как просунул болт в отверстие крышки и стал закручивать гайку. Сначала рукой, потом ключом, раз за разом, я закручивал ее как можно сильнее. Течь заметно уменьшилась и почти прекратилась, а крышка больше не дергалась. «Все, больше ничего не трогать, ничего не обжимать», – решил я, сел на плиты, прислонившись к переборке. Затем провел рукой по лицу и почувствовал ссадину на щеке. В голове была пустота, хотелось отдохнуть хотя бы пару минут. На деревянных ногах с трудом поднялся и медленно стал подниматься по трапу. Хорошо, что не было звонков из штурманской рубки, и сигнализация не тревожила. А главное – повезло, что топливные фильтры не успели забиться.
Я понимал, что сильно рисковал. Ночью во время шторма производить любые работы строго запрещено. Тем более одному, без поддержки и страховки. Все могло обернуться по-другому, с трагическим исходом, но, к счастью, обошлось. На этот раз я победил ценой неимоверных усилий, а может, простого везенья. «Ну и слава богу. Сойду в отпуск, зайду в церковь и поставлю свечку Николаю Угоднику, покровителю моряков», – пообещал сам себе. От пережитого состояния перехватывало дыхание, сердце разрывалось на части; все силы и эмоции остались там, внизу. Весь мокрый я упал в кресло, а немного отдышавшись и почувствовав себя свободнее, расправил плечи и расслабился. До конца вахты оставался час.
Утром показал старшему механику протечку в районе кингстона и новый болт. Решили, что у боцмана надо взять доски, сделать деревянный ящик вокруг и залить цементом с жидким стеклом, а на ремонте полностью заменить на новый – вот и все дела. Все обыденно и просто.
Переодевшись, поднялся в кают-компанию. Все позавтракали, кроме Сереги. Улыбаясь, он уплетал бутерброды за обе щеки.
