– Да, был, конечно!
– Кто, спрашивают, тебе такое сказал? Да вот, говорю, у меня третий механик русский, так он. Короче, с тобой хотят познакомиться, и я пригласил их сегодня к нам, стюард и шеф-повар уже строгают в кают-компании.
На причале морского порта Барбадос стоят несколько дорогих машин и одна тройка BMW кабрио с закрытым верхом. Малолитражка моргает дальним. Владимир подходит к машине, видит Селесту сидящую за рулем и светящуюся от счастья.
– Не пропал мой скорбный труд. Ну, в принципе, здесь движение не очень, главное, не втереться ни в кого, остальное можно развести деньгами.
– Володя, ну через год можно уже ездить самостоятельно?
– Ты умница, я разве против? Сегодня у нас важная встреча, я позвоню, когда меня забрать.
– Хорошо, я пока покатаюсь….
Несколько столов в кают-компании ломятся от еды и спиртных напитков. На встрече все члены экипажа. В доброжелательной обстановке Владимир разговаривает на русском языке с двоими мужчинами его возраста.
Первый тост капитану, понятно, дальше тосты все больше русские: за детей, за Победу, за Родину. После десятой чифу стало скучно.
– III , ну, расскажи еще что-нибудь про чукчу.
– Чукча приходит к доктору. Доктор, вот раньше я только про бабу подумаю, заглядываю в штаны – хочу, а сейчас думаю-думаю, заглядываю – не хочу. Может у меня, доктор, что-то с головой?
У коллег по цеху каменные лица.
– Нет, такое мы не понимаем, давай что-то военное.
– Встречаются два танка иранский и иракский.
Один танкист орет: «Эй, ты, иракская свинья, сдавайся! У меня там американский инструктор!» И показывает пальцем в люк башни.
Другой: «А ты, а ты пошел на х…й!», смотрит в люк башни танка: «Я правильно сказал?».
Один московский гость от смеха повалился на палубу и зацепил с собой скатерть, другой хрипит: «Хватит, все хватит!».
Длительная пауза… Чиф:
– Аааа, я понял, там был русский инструктор, да?
Владимир начал добивать.
– Два чукчи плывут по реке навстречу друг другу, сами сидят в корме, а жены за веслами – гребут.
– Гешка, ты куда поехал?
– Да жена, аднака, сломала позвоночник, так везу в больницу.
Аркадий, московский гость, стирает слезы салфеткой:
– Все живот болит, хватит, слышь, хорош! Сыграй что-нибудь наше.
Владимир берет гитару:
– «Здесь лапы у елей дрожат на ветру…»
И с первыми словами оба московских гостя подхватили песню…
Дверь каюты третьего механика резко и громко открывается на штормовку. Заваливает один из гостей Аркадий и Владимир. И тот и другой под хорошим шафэ, но не буровят, не заикаются, держатся ровно.
– Вот, Аркаш, располагайся. Все как в чуме, да разберешься, поди.
– Ладно, я на диванчике.
– Не, ты как человек – на шконке, а у меня дела на берегу образовались.
– И у меня на берегу дела хотят образоваться.
– Да тебя хоть самого трахай, давай это дело отложи до трезвых времен.
Владимир спускается по парадному трапу, возле ангара, тачка Селесты моргнула дальним. Он спрыгнул на пирс да неловко. Орет вахтенному у трапа по-русски:
– Долбанный боцман, ну ты конь! Прилив же! Трап притрави! О, сучьи дети!
Аркадий, услышав крик на русском языке, высунулся в иллюминатор и наблюдает картину:
Селеста, очевидно, хочет помочь Владимиру и уже открыла водительскую дверь, он ей жестом запретил, и дверь закрылась.
Он не попал с первого раза в двери пассажира, а когда Селеста ему ее открыла изнутри, то не попал и в открытую. Тут она не выдержала, обежала капот.
