– К вам можно? – Женя вмиг отметил, как хороша была эта маленькая просунувшаяся в дверной проем головка, и, с любопытством изучая появившийся силуэт, отложил книгу.
– Да-да, присаживайтесь, вот сюда. Хорошо.
Женя неловко улыбнулся сидящей напротив девочке, получив в ответ какую-то вымученную улыбку. Проблемная… ох уже ему эти проблемные!
– Вижу, беспокоит вас что-то.
– Да! – без колебаний заявила она.
– Что именно? – Женя сменил тон на докторски-фальшивый, которому не под силу было скрыть обычное человеческое любопытство. У него уже целую вечность не было «интересных» пациентов.
– У меня… ну как бы вам сказать, в общем, у меня страхи.
– Ммм, – Женя впечатывал в компьютер «страхи», чувствуя себя глупым шутом, ибо он так и не приноровился к этой – пропади она пропадом – электронной карте. – Страхи какого рода?
– Да… ну… там всякого…
– В смысле? Чего именно вы боитесь? – Женя бросил на девушку взгляд поверх очков.
– Да всего!
– Ну например?
– Я боюсь общественных мест, боюсь ресторанов, театров, метро – да! жутко боюсь метро, самолетов, ну еще и пожаров, засыпать боюсь, в общем… всего, – невесело заключила она, пожав плечами – мол, не моя вина, психика такая.
– То есть смерти, верно? Вы боитесь умереть? – спросил Женя, про компьютер он и думать забыл, тут ведь такое!
– Вероятно… наверное, да.
– Хорошо, а есть что-то, чего вы не боитесь?
– Эээ… нет!
– Мм… и давно это у вас? – Женя вновь вернулся к мудреной клавиатуре (нельзя было в алфавитном порядке буквы расставить?!). – Или вы уже не помните, когда это началось? Может, причина какая была?
– Я помню! Это не на пустом месте возникло. Все началось после Дубровки… – Женя лихорадочно повернулся, неловко задев и уронив локтем левой руки покоящуюся на столе ручку. – Ну после…
– Да-да, я понял!
– Все нормально? – перекосившееся, будто от боли, лицо психиатра напугало ее.
– Да… я помню… Ну… это ведь давно было, что уж вспоминать теперь, – скороговоркой добавил он.
– Но и забывать нельзя!
– А толку помнить?! – резкий тон Жени вновь насторожил впечатлительную пациентку: психиатр сам, по-видимому, был психом. – Было и было, примите да смиритесь.
– Я не хочу с этим мириться, да и можно ли! – возмущалась пациентка. – Зачем-то ведь это случилось!
– Вы что, всерьез верите в какую-то высшую подоплеку всего происходящего?
– Да, верю!
– Пфф… – напускной цинизм так и лился из него. – Мой вам совет – забудьте все и не копайте впредь так глубоко – ни к чему хорошему это не приведет.
– Как я могу «не копать так глубоко», если я такая? Я постоянно думаю: вот что если я зайду не в тот вагон или полечу не тем самолетом?..
– А вы не думайте, не думайте, и все!
– Я не могу!
– Ну так и будете жить в страхах! Отвлекитесь, вам надо отвлечься, – он взял в руки «Муллинера» и протянул книгу пациентке. – Рекомендую! И вообще, вам надо, как у Джерома Клапки, чего там: пинту пива, стейк, хороший сон, ну и прогулки на свежем воздухе.
– Я не ем мяса! – заявила она.
– Ууу… а на свиданья ходите?
– Нет! – лицо пациентки зашло красными пятнами.
– Ну вот отсюда и проблемы!
– Ясно, доктор, спасибо!
– Да ладно-ладно, чего уж там! Выпишу я вам таблетки, но только, скажу вам честно, все это… – он помотал головой, поджав губы – мол, бесполезно, и опустил глаза, не желая выдерживать ее взгляд. Когда она ушла, он еще долго, будто застыв, изучал собственное отражение в погасшем мониторе, от тишины у него звенело в ушах. Ему хотелось сбежать от этой предгрозовой московской духоты, от лицемерия и от себя, но больше всего – от ужасного прошлого, которое вновь отрикошетило болью.
