Как бы там ни было, мы могли посидеть и спокойно поговорить. Рассказала о своем докладе, о тезисах. Веня сначала не мог понять, в чем «фишка», хмурился, но потом просиял.
– Понятно, а то термин какой-то громоздкий – «опосредствованное заимствование». Без бутылки и не поймешь. Хотя для научной работы вполне годится. Как я понимаю, это значит, один автор кое-что берет у другого, не догадываясь, что тот тоже умыкнул это у предшественника.
– Ну примерно так, хотя и не так грубо.
Вене только дай тему для разговора, сразу же разовьет и часто совсем в неожиданную сторону.
– Но это же вполне нормально у литераторов. Достаточно что-нибудь изменить: наряды, транспорт, эпоху. Возьми, например, детективы. Какой ни посмотри из современных, обязательно найдешь перепевы из Агаты Кристи. Новые любовные сюжеты вообще наперечет. Что ни напиши – будет повторением одной из ранних итальянских новелл. Даже если начнешь сочинять про взаимоотношения трех голубых профессоров изящной словесности из Йельского университета, окажется, что герои только поменяли маски и антураж. То же самое найдешь в какой-нибудь новелле с влюбленными и хитрым монахом или простофилей мужем и богатым сеньором, покушающимся на честь его любвеобильной жены. Однако литературовед будет искать аналог существенно ближе, забывая, что его аналог сам взят из французской литературы, заимствованный, в свою очередь, у итальянцев.
Я даже растерялась. Нужно будет все это осмыслить. Но он уже перескочил на другое:
– А как у тебя с личной жизнью?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, когда я у тебя на свадьбе смогу крикнуть «горько»?
– Не дождешься.
– Почему? Молодая, симпатичная, самостоятельная. Находка для толкового мужика.
– Пусть так, но где я его найду такого толкового?
– Да, кстати, Степан вернулся в Свердловск.
– Ну и что? Меня это, собственно, не интересует.
– Не свисти. Я тебя хорошо знаю. Ему предложили должность директора филиала института, где он раньше работал, до Москвы. Он бы не уехал, но жена настояла. Надоело ей жить на съемных квартирах, а там горисполком дал трехкомнатную квартиру почти в центре города.
Кофе мы уже давно допили, разговор о Степане мне не только неинтересен, но и неприятен. Мы дошли до метро и распрощались. Но остался какой-то осадок от разговора. Осадок, касающийся моей научной работы. Насколько прав Валентин Павлович? Действительно ли это научная работа? Может быть, я потрачу несколько лет, может быть, даже защищу диссертацию, мало ли что проходит, а Валентин Павлович своим авторитетом протащит через защиту любую кандидатскую диссертацию ученика. Но потом мне станет ясно, что я говорила и доказывала тривиальные вещи. Стало же Вене все понятно после нескольких моих слов. И что даст мне кандидатская диссертация в этом меняющимся на глазах мире? Возможность преподавать? А хочу ли я втолковывать студентам что-то из изящной словесности? Настроение было испорчено.
Дома приготовила ужин, ведь у Вали практически ничего не ела. С кем еще посоветоваться? Кто может сказать что-то дельное? Решила созвониться с Мариной Сергеевной. Мы давно не виделись и даже не разговаривали по телефону. Но она сразу узнала мой голос.
– Оля, это ты? Что-то случилось?
– Нет, Марина, вдруг вспомнила, что давно не звонила. Хотя вру, извини. Я хотела бы с тобой поговорить, посоветоваться.
– Что-то на личном фронте?
– Нет, на личном давно никаких событий нет. Хотела поговорить о своей работе. Меня подталкивают работать над диссертацией, а у меня сомнения.
