Но в конце концов Саша вдруг остановился, спросив:
– Однако, я не понимаю, Виктор, зачем мне рассказывать вам эту азбуку, я не уловил, на что вы намекали?
– Я намекал на самоубийство. Это касается одного моего приятеля. Он хочет вернуть билет Творцу.
Саша рассмеялся.
– Ну, вот этого уж я не ожидал, что у вас есть такие малоквалифицированные приятели. Ведь известно, физическое самоубийство – не возвращение билета, а наоборот – получение волчьего. Прежде всего еще надо уметь вернуть билет. Это не так просто, как удавиться. В действительности это требует еще большего труда и квалификации, чем некоторые так называемые пути к Богу. Только для того, чтобы объяснить, что это значит – настоящее возвращение билета, или подлинное самоубийство, мне потребовалось бы исписать целые тетради эзотерических текстов, если учесть все импликации. Я уже не говорю о практике. Так что отговорите как-нибудь вашего приятеля. Больше этой глупости ничего нет, если не считать концепции, согласно которой наш мир, физическая Вселенная, вмещает всю реальность. Когда живешь в век глупцов, надо следить за собой.
– Да он просто не то от тоски, не то от любви. Влюбился в девчонку, у которой становятся невероятной красоты глаза, когда они заполняются слезами. Ничего, мы его подлечим… А все же, ох, сдохнуть запросто – и то нельзя… – вздохнул из своего угла Игорь. – Эх, хорошо бы выпить сейчас, ребята. Самое время…
– Да почему же не выпить? – согласился Саша. – Понемногу очень даже неплохо.
И вдруг откуда-то появилась бутылка.
– Ну вот она, родная, завалящая. А то пироги сохнут во рту, – обрадовался Олег.
И радостный напиток был разлит по стопочкам. Загудел холодильник.
– Вздрогнем, – засиял Олег.
– Вздрогнем!
И все чокнулись.
– Но можно было бы и без водки, – выпивши, заключил Саша. – Чай с пирогами где-то не уступает водяре. А, как, господа? Может, вернемся к чаю?
Все как-то растерялись от этого предложения.
– С вами забудешь об интеллекте, – вдруг проурчал, обращаясь к Саше, Игорь.
– Это вы хорошо сказали, – одобрил Саша.
– Круг, круг – мой любимый, но недоступный символ, – медленно проговорил Виктор.
– Он у него распадается, – заметил Олег.
– Да, что-то у меня пропало, – сказал Виктор. – То, чего, может быть, и не было у многих других… И не знаю – найду ли?
– А если найдете, захотите ли опять потерять? Потерять, в высшем смысле? – спросил Саша.
– Ну уж нет! Зачем?! Никогда. Я буду держаться за свое сокровище.
Игорь вдруг встал и, весьма многозначительно кивнув на Сашу, поманил Олега.
– Мы выйдем ненадолго с Олегом – поболтать… Вот с этой водочкой, – проговорил он.
И они ушли в комнату, закрыв за собой дверь.
Виктор и Саша остались одни. Фигура Саши как-то потемнела.
– Я мучаюсь, – спокойно и медленно говорил Виктор, закурив, – потому что не могу найти то… вечное, высшее Я… Все распадается, как сказал Олег, но он многого не понимает.
Саша молчал.
– Полнота… – продолжал Виктор. – …Найти себя… И почему я разрушаюсь, когда другие живут без всякого намека на это вечное Я, и прекрасно живут… А я разрушаюсь!.. Без этого. Но об этом долго рассказывать. Обо всем, что со мной случилось. И о внутренней катастрофе. Тогда было бы более понятно.
Его глаза чуть расширились, и он пристально посмотрел на своего собеседника. И усмехнулся.
– Вы, Саша, очень странный. И так много видите. Но загадка в том, почему вас совершенно не интересует то, о чем я говорю: то есть высшее Я… Вы ведь должны это понимать. Но я вижу: вы это знаете, но вас это не интересует… Можно, я пырну вас ножом?
