Москва и Восточная Европа. Советско-югославский конфликт и страны советского блока. 1948–1953 гг. - страница 15

. Быстрее всего отреагировали на московское послание венгры. Решение, осуждающее югославскую позицию, было принято 8 апреля, и тогда же о нем известили Кремль с примечанием, что с венгерской точкой зрения можно ознакомить и другие компартии. Руководство венгерской компартии со своей стороны направило копии принятой резолюции в КПЮ и другие компартии, входившие в Коминформ[44]. Руководство КПЧ, как оно сообщило позднее в Москву, осудило югославское руководство, но не приняло специального решения по этому вопросу, считая, что этого не требуется. Это было похоже на наивную уловку, за которой, не исключено, стояло желание дистанцироваться от навязчивого стремления Кремля подключить всех к своей антиюгославской кампании. Румыны также не отнеслись серьезно к советским обвинениям. Секретарь РРП Г. Георгиу-Деж именно в таком духе прокомментировал содержание письма ЦК ВКП(б) югославскому послу в Бухаресте 16 мая 1948 г.[45] Однако к концу апреля все компартии приняли «нужные» Москве резолюции, что стало основой для решения Кремля вынести вопрос о Югославии на очередное совещание Информбюро.

Очевидно, что руководству югославской компартии необходимо было срочно ответить на советские обвинения. 12–13 апреля 1948 г. впервые за долгие годы состоялся пленум ЦК КПЮ, на котором были подвергнуты обсуждению причины разногласий с ВКП(б) и одобрен ответ на советское письмо от 27 марта. 13 апреля письмо за подписью Тито и Карделя было отправлено в адрес ВКП(б). Югославские руководители попытались отвергнуть все предъявленные им обвинения, в чем уже содержался вызов Кремлю. Однако процитированные в советском письме «клеветнические» высказывания югославских руководителей в адрес политики ВКП(б), что, как представляется, сильнее всего оскорбило Сталина, в ответном послании югославы сопроводили минимальным комментарием. На пленуме ЦК КПЮ С. Жуйович и А. Хебранг (обвинения в отношении последнего позднее были подвергнуты сомнениям), предоставившие советской стороне неточную и клеветническую информацию, в том числе и приписываемые некоторым югославским партийным руководителям высказывания, были объявлены главными виновниками. Пленум принял решение о выводе Жуйовича из состава ЦК КПЮ и проведении «дальнейшего партийного следствия» по его и Хебранга делу[46]. Белград не только осмелился подвергнуть сомнению всё сказанное Москвой, но и сам осудил ее политику по отношению к Югославии, в частности деятельность в стране советских спецслужб. Югославское руководство заявило, называя русские фамилии, о неоднократных попытках вербовки своих граждан, в том числе руководящих работников разных уровней. Письмо заканчивалось предложением к ВКП(б) прислать в Югославию нескольких своих представителей для изучения всех затронутых в письме вопросов[47].

Отказ югославского руководства признать приписываемые ему Кремлем ошибки можно считать самым важным, ключевым моментом разгоравшегося конфликта. Это свидетельствовало о готовности югославов бескомпромиссно отстаивать свои позиции, что, в свою очередь, лишало надежды на скорое решение возникшей проблемы. Сталина мог устроить только один вариант – чтобы Тито полностью признал весь набор кремлевских обвинений, а отказ пойти на выполнение этих требований означал для советской стороны постановку новой задачи – смены югославского руководства «здоровыми силами партии», о чем и было вскоре объявлено.