– Эй, Длинный!
Костя вздрогнул, обернулся на зов. В углу, на обшарпанном стульчике из клееной фанеры сидел вор в законе Гога Телячье Ухо. Гога занимался своим любимым занятием: спичкой с намотанным на нее крошечным кусочком марли ковырял во внутренности своих огромных, заросших рыжим волосом ушах.
– Ты как тут, дядя Георгий? – Костя придвинулся к нему.
– Как, как! Так же, как ты, добровольцем явился! – и Телячье Ухо принялся чистить спичкой огромные ноздри. Костя отвернулся.
В воровских кругах Телячье Ухо слыл человеком порядочным и покладистым. Имел на своем счету около полудюжины трупов, но без толку не убивал. Однако если в том случалась необходимость, убивал не задумываясь. Резал всегда ножом. Огнестрелом не баловался – шума не любил. Телячье Ухо в основном промышлял грабежом инкассаторских машин. Добытым хабаром делился честно – содержал семью мотавшего срок за полярным кругом младшего брата. С началом войны исчез. Об его делах судили по-всякому. В том числе и полагали убитым. А он вон где оказался! На призывном пункте.
– Ты зачем здесь, дядя Гога? – тихо спросил Костя.
– Как зачем? – вор Телячье Ухо поочередно продул каждую ноздрю, зажимая пальцем другую. Костя поморщился.
К ним подошел офицер. Молодцеватый, подтянутый, росточком Косте по плечо, но бравый. Костя усмехнулся, привстал в растерянности. Что делать-то? Выпятить грудь колесом, рапортовать? Офицер спросил строго:
– Где учился до войны?
– Десятилетку закончил, – ответил Костя. – В институт хотел на лингвистику, но…
– Немецким владеешь?
– Говорю на немецком, французском и английском. Итальянский плоховато, но тоже могу… Польский и венгерский – еще хуже.
– Остановись, полиглот! – засмеялся лейтенант. – Зачисляю тебя в разведроту. Я теперь твой командир – зови меня Александр Александрович. А фамилия моя самая простая – Сидоров.
– Самая простая фамилия у нас Иванов, – нагло заявил Телячье Ухо. – А меня, Сан Саныч, ты тож определи вместе с лигистом, в разведроту. Я те в любую щель и влезу, и вылезу. Украду у врага, что прикажешь и, как верный пес, в зубах принесу. От меня пользы много может быть, ежели меня кормить, но от голодного меня проку никакого…
– Отставить разговоры! – рявкнул лейтенант. – Доложите по уставу: имя, фамилия, гражданская специальность.
– Имя? – Телячье Ухо почесал в ухе. – Георгий Алексеевич Кривошеев. Специальность?
– Урка он, – тихо проговорил тот самый, недавно утративший бороду, детина. – Я таких навидался. Они невдалеке от нашего села и посейчас, наверное, лес валят. Так-то оно!
– Фу ты, деревенщина! – обиделся Телячье Ухо. – Вчера бороду сбрил, а туда же рассуждать! Сам-то не старообрядец ли? Ну-ка, перекрестись, или не веруешь?
– По уставу! – рявкнул лейтенант.
– Рядовой Спиридонов, – отозвался сибиряк. – Владимир Епифанович. А тебя, хмырь костлявый, я поперек морды перекрещу.
– Отставить разговоры! – рыкнул лейтенант. – Николай Ильич! Всем выдать обмундирование и вручить каждому по экземпляру войскового устава для изучения. Да не копайтесь же вы, старшина! Нам предстоит за пару дней сделать из этого сброда дееспособную войсковую часть!
Старшина не замедлил явиться со стопкой потрепанных брошюр.
– Это вам, братва, заместо картишек, – он сунул по брошюре в руки Телячьему Уху и Косте. – А для тебя, сибиряк, эта книжица теперь, как святое писание. Учи наизусть.
– Как величать тебя, отец? – спросил Спиридонов, болезненно кривясь.
