С усилием выныриваю из собственных мыслей.
Забавная мы с ней получаемся пара. Волк в овечьей шкуре и овечка в волчьей.
Так бы ее и съел.
Новенькая «втайне» мною любуется. Краснеет, когда я к ней обращаюсь, роняет бумаги. Ясно, уже втрескалась. Не много же времени ей для этого понадобилось. В отличие от Евы. Той уже четыре года все нипочем.
С трудом заставляю себя сконцентрироваться на поставщике. Спустя час выход найден. Но появляется другая проблема. А за ней еще одна. И вот уже рабочий день закончен, а я все еще утряхиваю рабочие вопросы. Потому что если сейчас ими не займусь я, то в понедельник они все лягут на Еву.
Возвращаясь обратно в кабинет, понимаю, как чертовски я устал. К счастью, завтра суббота. Раньше я приезжал в офис, чтобы разгрести дела в свой выходной день, но к черту все! Я заслужил отдых. Наберу ребят, потусим в клубе, сниму на ночь какую-нибудь однодневку. Невысокую. С небольшой грудью. И светлыми волосами. Обязательно на шпильках.
Мысли уносятся прочь. Поэтому открыв дверь и увидев объект своих мечтаний прямо перед собой, я не сразу возвращаюсь в реальность.
Ева собирается. Стоит пока ко мне спиной, наклонившись, изучает что-то на столе. Принимается рыться в сумке, вытаскивает ключ. Пора отметиться.
– Уже уходите?
Как же она испугалась! Разворачивается ко мне напуганной кошкой. Прижимает руку к груди.
– Простите, не хотел напугать.
– Все в порядке. Я…
Она продолжает говорить что-то еще, но я уже не слышу.
Я уже говорил, что она не носит лифчики. Узнал о том случайно. Но она всегда носит пиджак, а под ним ничего не видно.
Но в этот раз пиджака нет.
Блуза просвечивает.
И я вижу ее грудь.
И, судя по тому, как торчат сейчас ее соски, ей либо холодно.
Либо она возбуждена.
Член в штанах делает стойку. Не могу оторвать свой взгляд от этих вызывающе торчащих горошин. В горле пересыхает. Хочется припасть к этой груди и насытиться ею как водой. Вобрать в себя эти сосочки, чуть прикусить зубами, облизнуть, сначала чуть касаясь языком, а затем жадно, широко, как собака, вырывая из ее груди судорожные вдохи. Хочется смять руками грудь – она бы идеально поместилась в моей ладони. Языком я бы ласкал один ее сосок, а руками гладил второй. А потом, когда он затвердел бы до состояния камня, я бы небрежно царапнул его ногтем. И смотрел за ее реакцией, попутно вклиниваясь коленом между ее ног.
Словно загипнотизированный, делаю шаг вперед.
И Ева приходит в себя.
Краснеет. Моментально прикрывается руками. Бросает на меня сердитый, учительский взгляд.
– Держи себя в руках, Яр! Можно подумать, ты никогда не видел женскую грудь!
– Видел, – подтверждаю хрипло.
Облизываю ее плотоядным взглядом. Сосочков больше не видно, но они словно выжжены у меня перед глазами. Опускаюсь взглядом ниже. На ней капроновые чулки. А выше…
Есть ли на ней сейчас трусики?
– Мне уже пора, – она сухо поджимает губы, – завтра не приеду. Увидимся в понедельник.
Старается держаться как ни в чем не бывало, но все еще смущена. Одной рукой все еще прикрывает грудь. Идет к двери.
Вот только я прямо на пути.
И я не собираюсь сдвигаться.
– Яр.
Она останавливается в полуметре от меня. Произносит мое имя с нажимом. Намекает, чтобы посторонился. А я не могу. Сейчас даже землетрясение не могло бы сдвинуть меня с места.
– Ты оглох? – она начинает терять терпение. – Посторонись!
Какой у нее румянец на щеках… И взгляд… Одновременно такой строгий и такой беззащитный… Понимает, что теряет свой авторитет. Понимает, что перед ней уже не подчиненный, а мужчина.
