Закрыв дверь за собой, делаю пару шагов вперед и приземляюсь на диван.
— Так о чем ты там хотела…? — Доминик подсказывает мне не растягивать его драгоценное время.
— Ты, — жую губу и перебираю пальцами край футболки.
— Что?
— Ты тоже считаешь меня… толстой? — выходит наравне с выдохом.
Не решаюсь спокойно смотреть в его изумрудные глаза с темными густыми ресницами, но ощущаю на себе изучающий его взгляд.
Когда Доминик принимает положение сидя, невольно наблюдаю за ним, проводя глазами по накаченному прессу. У него расстегнут ремень на джинсах, и пуговица возле молнии изъята из петли. Этого достаточно, чтобы я отвернулась, потому что вид его крепкого торса смущает.
Он всегда такой развязный, без каких-либо комплексов, и я знаю, ему плевать на чье-то мнение.
Собственно, поэтому я здесь. Несмотря на то, что прошло столько времени, решила первой прервать наше долголетнее безмолвие и, смешно звучит, познакомиться поближе.
— Скажи мне, — начинает он издалека, — кто я такой, чтобы судить о тебе по внешности?
— М-м-м, — мычу, теряясь в ответе. Он всегда заставляет волноваться. Этот его взгляд зеленоглазый…
— Правильно, никто.
Блин. Громкий выдох вырывается из груди.
Мне от него нужен четкий ответ. Кто как не он скажет правду, резанет по больному, откроет на все глаза. И после такого я даже не знаю, стоит ли оскорбиться и бросить дурную затею беседы со своим сводным.
— А раз никто, значит, и мнение мое тоже ничто, — продолжает он, удивляя выводом.
— Почему это ты мне никто? — хочу возразить.
Он смотрит в ответ с приподнятыми бровями, и я вновь съеживаюсь под этим взглядом.
Я понимаю, что, действительно, мы чужие люди, которые всего лишь сидят за ужином в кругу семьи по вечерам, но игнорируют присутствие друг друга.
Даже не знаю, почему так вышло.
Мы учились в разных школах, у нас разные друзья и интересы, у каждого в этом доме своя комната на разных углах. Мы даже по утрам не сталкиваемся в ванной, потому что санузлы у каждого свои. Плюс ко всему своим видом он не стеснялся демонстрировать апатию ко мне. И сейчас он не особо дружелюбен. Но не выгоняет, что уже хорошо.
— Как тебе удобно, так и живи, в тонкой материи или толстой. Привлекательностью считается то, что у тебя здесь, — стучит указательным пальцем по своей голове с короткими темными волосами. — Вот что имеет первостепенное значение.
Доминик и мудрость? Я совсем его не знаю.
— Ясно, — поджимаю губы, пялясь в пол.
— Кто тебя обидел? — неожиданно его вопрос разрезает воздух, и он поднимается на ноги. Стойка его твердая, руки упираются в бока, сильно прожигает взором из-под темных бровей.
— Что? Нет, — мотаю головой, придурковато улыбаясь.
— Если я молчу, это не значит, что ничего не вижу, Адри.
Моя глаза от удивления превращаются в огромные блюдца, когда смотрю на хмурого Доминика.
Впервые он проявляет заботу и защиту в отношении меня. Даже таким завуалированным способом — практически не присутствуя в моей жизни.
Но, черт, мне так приятно, это слышать и осознавать, что готова грохнуться в обморок.
— С момента приезда ходишь чернее тучи. От чего бежишь? Или от кого? Не просто сюда приехала ведь?
Желваки гуляют по его выразительным скулам. Не пойму, рад моему приезду или нет. Его очень сложно читать, а сейчас вдвойне, когда я полностью теряюсь в его непривычном пространстве. Становится трудно дышать. Доминика слишком много, от него теперь не скрыться. Складывается ощущение, что он все знает и читает меня как открытую книгу без особого труда.
