Под влиянием этой дружбы Геннадий вступил в клуб «Юный моряк» и вскоре стал там одним из первых активистов. Он научился обращаться с секстантом и гирокомпасом, прокладывать курс на штурманских картах, разбираться в лоциях, в международном своде сигналов, грести, нырять с аквалангом…
Возвращаясь из своих дальних рейсов, Рикошетников немедленно являлся к Стратофонтовым. О, эти прекрасные вечера под медной люстрой, под благожелательным голубым взглядом адмирала! О, эти рассказы о трудной морской работе, о далеких портах Ла-Валетта, Дубровник, Джакарта, Перт, о дружбе и силе духа!
Между тем шли недели, месяцы и даже годы. Весной 196… года, когда Геннадий окончил шестой класс, капитан Рикошетников прилетел в Ленинград из дальневосточного порта Находка.
– Сильно оброс «Попович» морскими желудями, – объяснил он. – Поставили в док почиститься, чтобы не обижался.
Бабушка Стратофонтова в это время с невероятным упорством сооружала большой кремовый торт в честь своего любимца. Руки ее, непривычные к женскому труду, плохо осуществляли грандиозный замысел, но, как говорится, терпение и труд все перетрут, и вскоре мужчины общими усилиями водрузили на стол кремовое чудовище, похожее на контрольную башню аэродрома.
– Куда же вы теперь собираетесь, Николай? – спросила мама Элла, когда башня была уже срыта до основания.
Рикошетников смущенно хмыкнул и, глядя в скатерть, проговорил:
– Представьте себе, друзья… как это ни странно, но… все это лето мы будем исследовать прибрежный шельф в районе архипелага Большие Эмпиреи…
– Я! – вскричал при этих словах Геннадий и осекся.
– Что?! – вскричала бабушка и сжала под столом скатерть.
За столом воцарилось молчание, нарушаемое лишь сильным стуком Генашиного сердца. Потом все медленно повернулись к портрету адмирала. Адмирал мягко, отече-ски улыбнулся. Похоже было, что он все уже знал наперед.
– А почему бы и нет? – проговорил папа Эдуард, вспомнив горы.
– Я – «за»! – коротко сказала мама Элла, вспомнив небо.
– Двух мнений тут не может быть! – покрывшись холодным потом, заявила Мария Спиридоновна и вспомнила все.
– В принципе это возможно, если будет ходатайство вашего клуба, – почесав затылок, сказал Геннадию Николай Рикошетников.
Через неделю после этого разговора новоиспеченный моряк Геннадий Стратофонтов в 17 часов 47 минут на набережной имени Кутузова совершенно случайно встретил одноклассницу Наташу Вертопрахову, надменное существо, чем-то напоминающее морского конька.
Наталья была целеустремленной девочкой, каждый час ее был расписан по минутам, и ежедневно ее можно было случайно встретить на набережной Кутузова в 17.47 по пути из секции художественной гимнастики.
– А-а, Наташка, – рассеянно сказал Геннадий и остановился. – Привет-привет! Как дела?
– Ничего себе, – ответила Наташа, не прекращая движения. – Работаю по программе мастеров.
– Соревнования скоро?
– Ох и не говори! Волнуюсь страшно! В начале июня наша команда едет в Краков. Представляешь, в Краков?!
– А я к Большим Эмпиреям подаюсь, на все лето в экспедицию, – сказал Геннадий. – На судне «Алеша Попович»…
– Пожелай мне ни пуха ни пера, – сказала Наташа и протянула ему руку.
Он посмотрел в синие глаза и увидел там только пьедесталы почета и неверное мерцание будущей славы.
– Ни пуха ни пера, – пробормотал он.
– К черту! – с чувством сказала Наташа и стала стремительно удаляться.
