Объехали мыс, осмотрели бухту. Затем Бугрим направил лодку в море. Километрах в двух от мыса остановил.
– Примерно на этом месте стоял военный буксир, – сказал он.
– Что он здесь делал? – спросил я.
– Якобы у него была поломка.
– Якобы?
– Месяц назад он прошёл техобслуживание. У него всё было в порядке.
– Откуда вам это известно?
– Из первоисточника.
– Что вы об этом думаете?
– Я думаю, что буксир здесь был не случайно.
– Почему?
– Потому что я не верю в случайные совпадения.
– Вы не видели его номер?
– Видел. Я рассматривал его в бинокль.
– Не запомнили?
– 405.
– А ваш «первоисточник» не мог бы раздобыть фотографию этого буксира?
– Нет проблем!
Бугрим направил лодку к берегу. Неожиданно лодка дёрнулась, сбросила ход, затем и вовсе остановилась. Я с недоумением посмотрел на Бугрима. Он держал руку на ручке газа, но застыл, словно его парализовало.
– Вы заговорили о фото… Я вот о чём вспомнил. В тот день здесь слонялся фотограф – паренёк лет двадцати пяти. У него была хорошая камера с мощным телевиком. Я тогда подумал, что папарацци охотится за Кафаром. Мы побеседовали с ним. Оказалось, парень просто снимал пейзажи. А что, если в объектив случайно попал буксир? Или ещё что-нибудь?
– Вы знаете этого фотографа?
– Он из какой-то владивостокской газеты. Оставил мне визитку.
– Если это люди с буксира убили Кафара, они наверняка следили за берегом в бинокль. Они могли видеть фотографа.
– Чёрт! Я сейчас же дам команду найти его.
Бугрим резко крутанул ручку газа, и лодка понеслась, подпрыгивая на гребнях волн.
Во Владивосток мы вернулись около шести вечера. Я принял душ и рухнул в постель.
Бугрим позвонил в полдень следующего дня. Мы снова встретились в ресторане «Семь футов», в том же кабинете, в котором познакомились. Заказали дорадо, приготовленную на пару, и немецкое сухое «Гевюрцтраминер». Бугрим передал мне конверт с фотографиями военного буксира. Если бы не флаг военно-морского флота на корме, судно можно было бы принять за гражданского работягу: чёрный корпус, оранжевая рубка, по бортам – автомобильные покрышки. На чёрном фоне отчётливо был виден номер буксира – РБ-405.
– Спасибо! – поблагодарил я. – Отличное фото!
– Мы не можем найти фотографа, – сказал Бугрим.
– Почему?
– Он исчез.
– В каком смысле?
– На третий день после убийства Кафара он пропал. Его больше никто не видел. Ни на работе, ни дома. Родители подали заявление в полицию. Фотографа объявили в розыск.
– Значит они засекли его!
– Видимо, так.
– А фотоаппарат?
– Пропал вместе с картой памяти.
– Какое отношение к Кафару могли иметь военные?
– Их интересы никогда не пересекались, – сказал Бугрим.
– Тогда причём здесь они?
Бугрим опрокинул бокал с вином, скомкал накрахмаленную салфетку и бросил на стол.
Вернувшись из Владивостока, я немедленно встретился с Грековым. Он выслушал меня, не перебивая. Встал из-за стола, прошёлся по комнате, остановился у окна.
– Почему Бугрим пошёл на контакт? – спросил Греков.
– От безысходности, – сказал я. – У меня сложилось впечатление, что они не собираются мстить за Кафара. Бугрим мне показался подавленным, растерянным.
Греков сел за приставной столик напротив меня.
– Видимо, они не могут тягаться с теми, кто убил Кафара, – задумчиво произнёс он.
