Мой дом – СССР - страница 28

– Надеюсь, – продолжил командир роты, – мы вместе будем прилагать много усилий, чтобы сделать нашу роту отличником боевой и политической подготовки, где оценками служат знание матчасти вооружения, боевые стрельбы на практических учениях, строевая подготовка и отсутствие негативных происшествий, – на этом командир роты закончил и собрался уходить.

– Встать, смирно! – скомандовал старшина и, когда капитан вышел, добавил: – Вольно, садитесь. Сейчас вам будут представлены командиры отделений, после чего огласим списки распределения по военным отделениям.

Я попал в отделение, где командиром оказался отслуживший уже один год немного мешковатый парень из Воронежа сержант Корнюшин Владимир. Его всегда с хитрецой улыбающееся доброе лицо никак не походило на лицо строгого командира. И я, видимо, не ошибся.

На первой же физподготовке, когда вся наша вторая рота по отделениям построилась около разных спортивных турникетов на вместительной спортивной площадке, сержант Корнюшин встал перед строем в позе доброго дядюшки и со своей хитрой улыбкой отчеканил:

– Ну, что, сосиски, покажу вам на турнике упражнения молодого бойца. Кто из новичков сделает за мной, получит мою благосклонность.

С этими словами он запрыгнул на железный турник и легко подтянулся несколько раз, потом, не слезая с турника, сделал подъём с переворотом, ещё и ещё, вышел на спину и сделал полусолнце – вращение назад лёжа на перекладине спиной, и так же легко соскочил с турника на землю. Ребята стали немного посерьёзнее. Потом ещё несколько человек, из числа уже служивших, повторили разные упражнения, а вот из наших молодых бойцов ни один не смог сделать более-менее подходящие по чистоте исполнения или по количеству упражнения. Теперь нам стало понятно выражение «сосиски»: это когда боец болтается на турнике беспомощно.

Очередь дошла до меня.

В нашей школе было несколько турников, и мы, пацаны, каждый день на переменах проводили много времени за обучением разным гимнастическим упражнениям, которые показывал нам школьный физрук Герман Иванович, а потом сами шлифовали их до идеала.

Я легко запрыгнул на турник и, чуть подтянувшись, без труда вышел на перекладину двумя руками, что является бесспорным лидирующим упражнением, потом на вытянутых руках сделал большой мах сверху турника вниз и, подтянув ноги к перекладине, на обратном ходу опять взлетел на перекладину, что тоже является одним из красивых упражнений в гимнастике. Потом сделал несколько простых упражнений, повторяя сержанта Корнюшина, и так же, как он, легко соскочил на землю. Наш командир отделения стоял и медленно хлопал в ладоши:

– Рядовой Волков, тебя ставлю в пример другим, – сказал он мне и, обращаясь ко всем остальным, добавил: – Учитесь, вояки.

Так начались мои солдатские будни во второй роте.

Всё дневное время казарменной жизни солдатских подразделений было расписано строго по часам. Конечно, тем парням, кто служил в армии, нет большого интереса читать про это разные повествования, но тем, кто не служил, довольно приятно было бы послушать, я думаю.

Ровно в шесть утра дежурный по роте заходил в мирно спящую казарму и подавал команду: «Рота, подъём!» Невозможно даже представить себе, что происходит после этой команды, если сам не участвовал в этом: разом сто человек вскакивают с постели как ошпаренные и через две минуты уже стоят в строю, готовые к утренней зарядке. Это как налетевший шквал ветра на обвисшие в штиль паруса, это как стадо мирно пасущихся оленей, вдруг почувствовавших присутствие хищника, или ещё что-то другое, в большом движении, возникшем ниоткуда, молчаливое, с характерными звуками растягивания одежды, хлопками солдатских сапог и топотом множества ног. Всё доведено до автоматизма; и вот мы уже в строю, радуемся, что успели. Но рано. Вот они, двое, не успели, и тут же старшина роты громогласно объявляет отбой, и вся эта лавина несётся обратно, каждый к своей, ещё тёплой постели, на ходу раздеваясь и уложив на свой стул одежду, юркает под одеяло, успев молча обругать тех опоздавших и пожелать им все небесные кары. И так несколько раз. (На этом месте, признаюсь, я хохотал до слёз, вспоминая свою молодость.) Наконец мы в строю, готовые к зарядке и уже без зарядки вспотевшие.