Между делом я отвечала на сообщения и звонки. Настроение было странным: и не приподнятым, и не упадническим. Такой же была и реакция на сообщение от Тони: «Капитан исцарапал мамочку, и я много узнала и о ней, и о себе. Позвонила твоей Нине. Завтра везу ей кота. Кажется, он скучает…» И следующим сообщением — «по тебе». Я не стала отвечать. Ну что я могла написать? Только поставить грустный смайлик. Какой от него толк… Но он явно поставился мне на лицо, потому что Вадим спросил, что случилось, как только я села к нему в машину. Я выключила музыку и уставилась в лобовое стекло.
— Кота должны были забрать, но он не захотел идти к ним. Тоня отвезет его пока к Нинкиной маме.
— Блин, я уж подумал, что усыпили…
— Волонтеры никогда не усыпляют! — почти крикнула я, а Вадим тихо буркнув «Чего тогда психуешь?», завел машину и выжал сцепление и газ. — Не понимаешь, что чем дольше у кота нет нормального дома, тем тяжелее будет проходить его адаптация…
Вадим потянулся к кнопке громкости, видимо решив заглушить меня дурацкими песнями.
— Ир, ну хватит уже из пустого в порожний… Ты же понимаешь, что мы не можем его взять… Некуда.
— Понимаю и потому не предлагаю, — буркнула я, поняв, что пауза слишком длинная. — Ты прав, лучше не думать. Иначе свихнешься. Сделай только радио потише, я не могу орать!
Он докрутил колесико почти до нуля.
— Прости. Думал, ты говорить не хочешь… В остальном все нормально? — Я кивнула, когда Вадим скосил в мою сторону глаза. — Завтра ночуем в кошачьей квартире?
Я снова кивнула. От моих мы приедем около полуночи, рухнем спать и завтра с утра перевезем вещи, откроем окна и посмотрим, что к чему. И главное — затаримся продуктами, если я, конечно, за эти десять дней не разучилась готовить.
— Давай, лепи на лоб улыбку, — хмыкнул Вадим уже у родительского дома.
Мы приехали даже раньше положенного, открыли дверь парадной своим ключом и поднялись на лифте на седьмой этаж. Папа уже ждал нас с открытой дверью и приложил палец к губам. Что это они так рано девчонок укладывают? Мы разделись, как мышки, и шмыгнули в комнату. Стол накрыт, на нем букет, и мама в дверях с подарочным пакетиком. Все как надо!
Подарок смотреть я не стала. У нас в семье прилюдная демонстрация вещественных ценностей не была принята. Прилюдно у нас только мордовали.
Арина сидела в кресле, уставившись в окно — обычно они с Андреем укладывали девчонок вместе, а сегодня он решил отчего-то проявить геройство. Только вот радости на лице сестры не было. И тут я только поняла, что не получила от нее ни поста, ни звонка, ни эсэмэски. Работа, что поделать…
Сейчас она встала, выхватила из кресла какую-то коробочку и, подойдя ко мне, чуть ли не пихнула меня ею в живот. От поцелуя и словесного поздравления можно было превратиться в сосульку. Я обернулась к Вадиму. Даже он, толстокожий, понял, что что-то не так. Арина заметила мой взгляд и пробубнила, что надо было устраивать посиделки в выходные. Она с ног валится, а завтра в семь вставать на работу.
— Так давайте уже сядем, — подал голос папа. Впервые, сам. Наверное, стрижка оказала на него магическое влияние.
— Без Андрея? — ляпнул Вадим, когда папа плюхнулся на стул.
— Он уснул, укладывая девчонок, — буркнула Арина и почему-то пошла в коридор.
Я обернулась к маме. На ее лице ничего не читалось. Она явно упахалась больше всех. На столе красовалось три вида салатов. Должны были потечь слюнки, но почему-то во рту оставалось сухо.
