— Я... мне надо было спать в своей комнате, — говорю я, игнорируя его замечание.
Мои ноги дрожат, колени стучат друг о друга, когда я пытаюсь подняться с дивана и пройти мимо него. Я успеваю сделать только один неуверенный шаг, прежде чем Герман берет меня в свои объятия, его сильные, крепкие руки притягивают меня к теплой груди.
Мое тело застывает на пару секунд, прежде чем я расслабляюсь от его прикосновений. Как и тогда в переулке, его объятия успокаивают меня, облегчают боль и каким-то образом все налаживается.
— Кто бы, что с тобой ни сделал это с тобой... Я не они. Я никогда не подниму на тебя руку, — его слова проникают под кожу и в мое быстро бьющееся сердце. — Я не знаю, что с тобой случилось, но надеюсь, что однажды ты доверишься мне настолько, что расскажешь, потому что я хочу знать. Я хочу помочь тебе.
Эти слова - как маяк света, вырывающий меня из тьмы, но я не глупа. Такому парню, как Герман, не нужна такая, как я. Когда он узнает правду, он убежит, он не спасет меня и не исцелит.
— Ничего со мной не случилось, все хорошо.
Я заставляю себя произнести эти слова пересохшими губами и вырываюсь из его объятий. Я не могу отдаться его прикосновениям. Он мне не нужен, ведь он, как и все в ком я когда-либо нуждалась, отвернется от меня.
Он не может спасти меня, не может исцелить.
8. Глава 6
Когда я просыпаюсь на следующее утро, я чувствую себя намного лучше, чем вечером. Кошмары больше не пытались нарушить мой сон, что бывает крайне редко, но после таких ночей, я чувствую заряд энергии. Я убеждаю себе, что это именно из-за хорошего сна, но подсознательно понимаю, что это нечто большее.
Я знаю, что это как-то связано с парнем, который спит в соседней комнате. Единственный человек, который, как мне кажется, способен видеть меня насквозь, видеть сквозь все барьеры, которую я выстроил вокруг себя. Единственный человек, который не боится неприятных секретов, скрывающихся глубоко внутри меня.
Сползая с огромной двуспальной кровати, я иду в ванную комнату, чищу зубы и умываюсь. Затем одеваюсь, натягиваю джинсы и толстовку и на цыпочках выхожу из своей комнаты в коридор. Заглянув в его комнату через щель в двери, я обнаруживаю, что его там нет. Тяжелый груз разочарования меня прямо в грудь, но прежде чем я успеваю о чем-то подумать, я слышу шум, доносящийся снизу.
Звон кастрюль, сковородок и стеклянной посуды эхом разносится по дому. Я следую за звуками, сразу же понимая, что они исходят из кухни. Войдя в комнату, я вижу Германа со сковородкой в руках, который пытается перевернуть что-то, похожее на блинчик.
О Боже... это плохо.
К несчастью парень решает поупражнятся в ловкости, он подбрасывает полуготовое тесто в воздух и не успевает поймать все капли сковородой. От плиты поднимается дым, когда ошметки падают на конфорку.
— Вот же сука, — ругается Герман.
— Тебе помочь? — спрашиваю я, медленно подходя к нему.
— Нет, что ты, у меня отлично получается, — он ухмыляется, выключает плиту и бросает сковороду в раковину. — Давай лучше вчерашнюю пиццу разогреем.
— Давай, так будет намного лучшие.
Я улыбаюсь ему в ответ, так как его улыбка заразительна.
Десять минут спустя мы сидим за кухонным столом друг напротив друга, перед нами парит разогретая еда. Герман берет кусок и подносит его к губам, когда в пустом доме раздается звук дверного звонка.
— Очень вовремя, — тихо бурчит Герман, вскакивая со стула.
