— Давай на твой вкус, — бормочу я, обкладывая себя подушками и устраиваясь поудобнее. Я стараюсь выглядеть так, будто мне комфортно, но это трудно. Это новое место, новая обстановка с новыми людьми, и мне трудно привыкнуть сразу.
— Значит, тебя не волнует, что ты ешь, и у тебя нет никакого мнения о том, что хочешь смотреть? — спрашивает он, недоверчиво поднимая брови.
Мне уже не нравится, что он начинает меня допрашивать. Я привыкла к тому, что меня не видят и не слышат, привыкла идти по жизни незаметно, но у меня такое чувство, что Герман не позволит мне жить прежней жизнью.
— Ну что же, — продолжает он. — Сегодня выберу я, но давай ты больше не будешь стесняться высказывать свое мнение, будь более раскованной.
— Просто я никогда не делала этого раньше... — бормочу я, ковыряясь в ткани своей футболки.
— Что, не приезжала к незнакомцу или не смотрела с ним кино?
— Ну, и то, и другое, наверное. Хотя я смотрела фильмы и раньше, но не с кем-то... и особенно не с мальчиками.
— А я и не мальчик, — нахально отвечает он, и я тут же жалею, что сказала это.
Я должна была просто держать рот на замке. Я не хочу, чтобы он подумал, что я флиртую с ним, но это уже трудно, потому что даже за то короткое время, что я провела с ним, мне стало комфортно от его присутствия.
Мы начинаем смотреть фильм, никто из нас больше ничего не говорит, до того момента как на тридцатой минуте раздается звонок в дверь, заставляющий меня подпрыгнуть на диване.
— Это просто доставщик, — говорит Герман, встает и взяв карту для оплаты, направляется к лестнице.
Минут через пять он возвращается с двумя коробками пиццы и коробкой сока.
— Я собирался спросить, что ты будешь пить, но потом понял, что тебе все равно, поэтому захватил это.
Он передает мне сок и ставит пиццу между нами.
— Спасибо, сок вполне подойдет.
Конечно, он не ошибся ни в чем, ведь я голодна.
— Ты постоянно так всего боишься?
Его вопрос застает врасплох. Не то чтобы я не ожидала, что он в конце концов спросит. Я просто не ожидала, что это произойдет так скоро. Мне уже много раз задавали этот вопрос, и я всегда отвечаю одинаково, потому что правда, настоящая причина гораздо мрачнее и страшнее, это то, что я ни хочу вспоминать лишний раз.
— На самом деле ничего серьезного, просто очень сильная тревога, и я легко пугаюсь, вот и все, — произношу знакомые, заученные слова, зная заранее, что Герман не будет удовлетворен этим ответом.
Может, сегодня он и не спросит меня о большем, но что-то подсказывает мне, что он этого так не оставит. Он не из тех, кто не обращает внимание, не из тех кому проще пройти мимо, но последнее, чего я хочу, это чтобы он все узнал. Никто никогда не просил рассказать о моем прошлом да и я не горю желанием это делать.
Я не понимаю зачем ему знать меня лучше, это даже как-то пугает. Пугает, потому что секреты, которые я храню, точно оттолкнут такого как он. Герман полная противоположность мне, он популярный, спортивный, веселый, наверняка от девушек нет отбоя.
Что ему нужно от меня?
— Ты же не думаешь, что я в это поверю?
Его ответ бьет по больному, неужели он решил, вот так сразу вытрясти из меня все секреты? Я пожимаю плечами, наблюдая за тем, как он раскладывает пиццу по тарелкам. Я беру кусок и понимаю, насколько я голодна. Когда я ела в последний раз? Даже не могу вспомнить.
— Я не лгу.
Ну, по крайней мере, не полностью.
