— Черт. Прости. Я должен был постучать, — бурчу я, ощущая ее сладкий цветочный аромат, который уже наполнил комнату.
Он заполняет мои ноздри и проникает в легкие. Я пьянею от него настолько, что не сразу осознаю, как странно она выглядит. Ей больно? Она боится? Почему она сидит на кровати, свернувшись в такую странную позу?
— Все в порядке, — бормочет она, когда ее первоначальный шок проходит, эмоции, мелькающие в ее глазах, стихают, и я вспоминаю ту ночь, ее я в моих объятиях, панику, которая отражалась в ее глазах. Я никогда не забуду, как она смотрела на меня, как будто я хотел причинить ей боль. Никогда больше я не хочу видеть этот взгляд.
— Почему бы тебе не спуститься вниз? Мы можем посмотреть телевизор или я могу приготовить тебе что-нибудь поесть, — предлагаю я. — Если ты не хочешь, чтобы я готовил, я могу заказать пиццу или роллы. Для меня это не имеет значения.
Я снова все говорю и говорю, мне даже кажется, что я выгляжу жалким в ее глазах.
Со мной что-то не так, серьезно. Мне нужно заткнуться нахрен. Мне никогда раньше не приходилось так стараться с девушкой, никогда, обычно они вьются вокруг меня, разговаривают со мной, флиртуют. Блядь, я не знаю, как справиться с собой. Я чувствую себя очень странно, по-новому.
— Я не хочу тебя беспокоить, — признается она, а после ее идеально ровные белые зубы впиваются в ее пухлую розовую губу.
Взгляд у нее чертовски соблазнительный, и, конечно же, мой член начинает подниматься и упирается в джинсы.
Беспокоить меня? Если бы она только знала, как мало она меня беспокоит.
— Ты не будешь мне мешать, я просто не могу позволить тебе провести все выходные в этой комнате. Пойдем, я покажу тебе остальную часть дома.
Ее брови нахмуриваются в замешательстве. Сначала она не двигается, и на мгновение я думаю, что она откажется, но затем она медленно начинает слезать с кровати.
Ее движения робкие, неуверенные, а глаза впились в мои, как будто ей трудно оторвать от меня взгляд. Как будто ей нужно постоянно знать, где я нахожусь. Я не понимаю ее опасений или страха, знаю только, что мне это не нравится. Я хочу увидеть ее улыбку, потому что, готов поспорить, она потрясающая.
— Здесь только мы? — неожиданно спрашивает она, пока мы идем через дом.
— Да, в эти выходные только мы. Обычно здесь еще и мой отец, но сейчас его нет...
Она останавливается на середине шага, заставая меня врасплох.
— Когда он вернется?
— В понедельник утром... а что? — спрашиваю я, не упуская из виду странный тон, которым она это произнесла.
— Я просто... все это чересчур для меня. Мой отец особо ничего не пояснил, когда отправлял сюда. Я захотела продолжить образование, но он боялся отпускать меня одну, потом он сказал, что придумал кое-что, но ничего не уточнил. Он сказал только, что доверяет людям, у которых я буду жить. Так что я даже не была уверена, кого я тут встречу, и ты уже знаешь, что у меня бывают приступы паники, честно говоря, я боялась приезжать сюда... очень, очень боялась, согласилась только потому, что подумала, что отец откажется платить за обучение, если я не сделаю все как он хочет.
Ее снова начинает трясти, жар поднимается по ее щекам.
Странное чувство овладевает мной, и я тянусь к ней, обнимаю ее лицо своими ладонями, заставляя посмотреть на меня. Ее кожа мягкая, такая мягкая, и я нежно провожу большим пальцем по щеке, по ее веснушкам. Глядя на нее, я словно знаю, что делать, чтобы все наладилось, что очень странно, потому что никогда в жизни я не чувствовал себя настолько не в своей тарелке.
