Против воли вырывается смешок.
Ника… она как ляпнет чего. Никакой томной сдержанности или завуалированных словесных конструкций. Этим и понравилась.
И слова ее понравились сейчас. Значит не замужем и не связана ни с кем.
Вот только…
- Что же тогда ты так переживаешь за наше знакомство?
- Я не переживаю! - задирает нос, - Просто не считаю необходимым показывать, насколько оно было близким. Было и было.
- И осталось в Питере? - уточняю, чтобы окончательно уж расставить точки над и. Не то что бы я планировал навязываться… но цепляет, что не позвонила и не хочет продолжения. Постоянной любовницы у меня нет, и в целом я не против был бы, чтобы именно Ника…
- Да!
- Ладно. - Черт с ней и ее клубничными губами. Собираюсь уходить, - Может еще увидимся.
- Угу, - кривит рот, - И поторопился бы. Твоя девушка разве что копытом не бьет, что ты так долго со мной общаешься.
Я бы уже отошел, если бы не эти слова и что-то в ее тоне…
Хмурюсь и снова смотрю на блондиночку.
- Какая девушка? Я здесь один.
- Та брюнетка в красном…
- Моя клиентка, - пожимаю плечами.
- О, - реагирует на это Вероника.
- У меня таких много, - зачем-то сообщаю.
- И все брюнетки в красных платьях? - недоумевает, а потом добавляет совсем уж странное, - То есть для того, чтобы задержаться рядом с тобой надо перекраситься и сделать губы и нос?
Добавляет и тут же кривится, как человек, который жалеет о сказанном.
А я уже совсем ничего не понимаю. Вероника ведет себя, будто я ее чем-то… обидел, что ли. Мне знакомы эти надутые губы и взгляд в сторону. Но… Почему?
Или она из тех женщин, кто сам выбрал, но потом за этот выбор отыгрываются на окружающих, будто те виноваты в сделанных глупостях?
Если бы она хотела продолжить знакомство - позвонила бы. Собственно, я на это и рассчитывал, когда оставлял свой номер.
Ника крепко спала, когда я уходил - пропустить поезд и встречу я не мог, как бы мне ни хотелось еще немного потискаться - не отреагировала ни на тормошение, ни на щекотку.
Я тогда еще неуместную гордость ощутил, что так ее заездил.
Потому просто положил свою визитку на прикроватный столик, чтобы точно заметила, букетом озадачился - девочки их любят. Но не дождался никаких звонков и сообщений.
- А ты хочешь… задержаться? - уточняю осторожно.
Вздрагивает.
И рявкает, да так, что близстоящие, о которых она переживала, точно что-то слышат:
- Вряд ли со своим вторым размером я сумею распихать окружающих тебя красоток!
Рука-лицо.
Мне уже ни хрена не понятно, но почему-то весело.
- Нормально у тебя все с размером… - пытаюсь утихомирить разбушевавшуюся фурию.
- Да? - хотя бы понижает голос, - Тогда чем тебя удивить? Третьей сиськи у меня не наблюдается, а все остальное я думаю ты столько раз видел что… впрочем, с твоей профессий ты может и третью грудь видел…
Замолкает.
Так и замираем, глядя друг на друга. Она - с показным высокомерием. Как человек, который только что наговорил всякой херни, но в жизни в этом не признается.
Я…
А у меня, блин, встает.
Это вообще нормально, что меня возбуждают чье-то чувство юмора?
16. Но я не недотрога
- Ты в курсе, что это харасмент? - задыхаюсь под его поцелуями. Демид целует хаотично - в губы, щеки, шею, прикусывает мочку уха - и я громко стону…
- Неа, - шепчет со смешком куда-то в ключицу, - Если бы я был старым и страшным, был бы харасмент. А так…
Он прерывается в болтовне. Надолго. Потому что хоть у меня грудь и не четвертого размера, там есть что облизать.
