Мой мир заботится обо мне - страница 9

Дедушка Вася умер рано – в 57 лет от сердечного приступа. А бабушка ещё долго жила в Севастополе, и мы практически каждое лето приезжали к ней и сами, и с друзьями, причём когда я говорю «мы» – это значит и мы с Сашкой, и наши родители. Уже после перестройки, в 1988 году, если я ничего не путаю, бабушка продала дом и переехала к нам в Ригу, где она умерла 30 января 1990 года.

Мама окончила женскую гимназию им. Пушкина во Владивостоке. Окончила хорошо; помню, у нас в доме была огромная книга – собрание сочинений Пушкина, подаренная ей школой на выпускной с надписью: «За прекрасное знание поэзии Пушкина».

Мама с детства была вожаком. Они с ребятами ходили в походы и Лёшку (её брата) брали с собой, а когда надо было спускаться по скалам к морю – мальчишки из своих ремней сплетали люльку, в которой спускали маленького Лёшку, передавая её друг другу.

Мама

Когда мы приехали в Ригу, мама устроилась работать воспитательницей в детский сад № 24. Позже она поступила на заочное отделение в Ленинградский педагогический институт им. Герцена. Закончив его, она стала заведующей детским садом, который только готовился к приему детей, открыла его и проработала там несколько лет; потом она стала заведующей детским садом от предприятия «ЭРА», которым руководила до выхода на пенсию. Этот мамин садик был первым по охране здоровья детей в СССР, а она получила медаль «Отличник просвещения».

Вокруг нашей семьи всегда было огромное количество друзей и приятелей. Люди тянулись к моим родителям и хотели бывать у нас дома. А ещё папа и мама, как позже и мы с моей женой Ирой, очень любили возить своих друзей в Крым к бабушке Гале.

Вот случай, характеризующий мою маму. Как-то, гуляя по пирсу (напомню: всё её детство и юность прошли во Владивостоке), она – маленькая девочка – увидела, как что-то блестит на дне недалеко от пирса. Ей стало интересно, она попыталась достать, что там блестит. Но было слишком глубоко, мама не смогла донырнуть. Целую неделю, никому не говоря ни слова, она ходила к пирсу и училась нырять, пока наконец не подняла со дна золотую монету – Николаевский червонец.

А вот ещё один случай. В конце апреля 1985 года Сашка, мой брат, страшно обгорел у себя на работе, на заводе «Автоэлектроприбор» в Риге. Какой-то гад или просто идиот вылил то ли бензин, то ли ещё какую-то быстро воспламеняющуюся жидкость в ведро для окурков в курилке. Сашка покурил и бросил туда окурок. И обгорел страшно. Его положили в ожоговое отделение в папин госпиталь (папа к тому времени уже демобилизовался и преподавал в больнице Гайльэзерс). Все врачи, которые, конечно же, хорошо знали и папу, и маму, говорили, что шансов нет никаких, что слишком большая площадь кожи обожжена, и советовали готовиться к худшему. Мама смогла договориться, что она будет дежурить в палате у Сашки круглосуточно. Я хорошо помню это. Однажды, когда я первый раз увидел, как мама открыла Сашкино тело для проветривания, намазывания или перевязки (я даже не знаю, что конкретно она делала), я – здоровенный лоб, каратист, боксёр, муж и отец – упал в обморок, как красна девица. А мама делала эту процедуру каждые два часа. В итоге Сашка выжил! Обалдели все врачи, он стал героем отделения, о нём сняли фильм. А всё это – моя мама.

Мама сыграла в жизни Сашки огромную, решающую роль. Кроме того, что она его выходила от страшных ожогов вопреки всем прогнозам врачей и медицинской практике тех лет, она с детства воспитывала Сашку самостоятельным и самодостаточным человеком, что, с учётом его строя психики, явилось определяющим для его выживания. А следующим её подвигом был Мишка – Сашкин сын. Мама забрала к себе двенадцатилетнего Мишку и вырастила правильного, ответственного человека.