Мой (не) Раб - страница 3

— Выскажите ваши пожелания, — произнесла ровно, упрятав личное несогласие под маску профессионализма. В создавшейся ситуации я ничего не могла изменить. Но ещё истребую объяснений от наставницы.

После возвращения таблички обратно в ящик, мужчина опасно усмехнулся.

— Действуй свободно. Всегда.

Шутка такая?

Изучила надменное лицо, но следов иронии не нашла. Он был серьёзен.

— Вот как… — произнесла.

Я всегда чувствовала себя свободной, но никогда не проявляла активность с клиентами.

Чего он хотел? И как он этого хотел?

Вряд ли его желания сильно отличались от привычных.

Приняв решение, приблизилась к столу, легла сверху и до талии задрала юбку, оголив ягодицы с тонкими трусиками. Дёрнулась снять, но остановилась. Пускай сам утруждается — непривычный внутренний протест. Расслабилась и замерла, ожидая стандартного подхода сзади и последующего по списку.

Лежала и лежала.

Ещё полежала…

Устала.

Повернула голову.

Мужчина стоял со сложенными на груди руками и подпирал стену, в синие металлические пластины впечатав ступню в ботинке.

Странная поза. Ни у кого такой не видела.

Отмахнулась от лишних мыслей и вопросительно приподняла бровь.

Он поистине обречённо вздохнул.

— Я не плебей пробирочный, Раяз. Хотел бы стандартного сервиса, заказал второсортную Эрзию, а не выкладывал целое состояние за дикий и, замечу, единственный цветок Аргазиуса. Впредь лучше думай головой. Подстилка мне не нужна.

Стремительно выпрямилась и одёрнула юбку.

— Подстилка? — глянула озадаченно. Не совсем поняла значение слова, но по ощущениям словно в лицо плюнули.

Пространным взмахом руки он охватил весь мой образ.

— Кукла пробирочных.

А, так вот к чему было прошлое высказывание…

Высоко подняла голову.

— Искали неприкасаемую? Вам к Ольмам, если…

— Не скажи… — Он оттолкнулся от стены и приблизился крадущейся поступью. Наклонившись, обжёг горячим дыханием щёку. — Дрессировать неприкасаемую? Согласись, скука смертная. Совсем другое дело свободолюбивую Эрзию… — вкрадчиво шепнул у самого уха. Чуть отстранился, сильными пальцами приподнял мой подбородок, заставляя смотреть в сине-белые глаза, горящие превосходством. — Ты будешь моей, Раяз! Послушной, кроткой, достаточно нежной, убеждая в любви сердце вольного варсанина. Так решила судьба… — надавил подушечкой большого пальца на нижнюю губу, и болезненно по ней провёл. — Пойдёшь против предначертанного, пожалеешь, что наши пути пересеклись. Уяснила?

О чём он?

— Да, — отозвалась ровным тоном, хотя внутри прокатила волна приятной дрожи.

В этом мужчине я ощутила притаившегося голодного зверя. Качнули волны его дикого желания. Слишком сильного, чтобы принадлежать пробирочным. И на «приближённых к предкам», формирующим семьи, тоже не походил. Хорошо помнила, какая аура тех сопровождала. Неужели он — чистокровный? Зачатый во чреве живой женщины и ею рождённый? Но как? Уже больше тысячи лет все известные мужчины-варсане — пробирочные.

Из-за событий далёкого прошлого, нанёсших травму геному женщин, те уже несколько столетий рожали одних девочек. Только стоящий напротив меня варсанин — явная аномалия, о которой вряд ли знал Высший Совет. Они бы в диковинку вцепились и за порог лаборатории не выпускали, стараясь выяснить, почему пробирочные особи лишены почти всех особенностей, характерных для предков.

О чистокровных я знала немногое. Но уяснила главное: «Истинный варсанин — властный, себялюбивый, порой жестокий и всегда сексуально доминирующий…». То есть не жрице, оказавшейся в зависимом положении, с таким тягаться в превосходстве. Поэтому, видимо, он не скрывал своей подлинной сути. Мне следовало оценить масштаб личной катастрофы, чтобы продержаться год и не позволить чужим амбициям опустить на колени.