Ему не было жаль той девочки, которая разбилась, он сожалел только о том, что наша цель не достигнута и это придется отложить ее еще на некоторое время.
Более того, Арман знал, что в этом отчасти была и его вина, потому что это он выбрал такую слабую рабыню. С ней пришлось возиться, и в конечном итоге она погибла зря.
Было ли мне лично жаль ту девушку? Нет. Не потому, что я бессердечная скотина, на секундочку, я потерял точно такого же возраста дочь. Я просто понимал, что Еся — это инструмент, и ее одна маленькая жизнь ничто по сравнению с тысячами остальных! И Арман это знал, я не воспитывал в нем жалости, потому что мне это было не нужно.
Я помню, что однажды Арман притащил домой котенка. Он тогда жил у меня всего пол года, был все еще диковатым и очень тянулся к любому теплу, заботе. Я это пресекал, это не входило в мои планы по отношению к нему.
Я вывез тогда того котенка и выбросил его на трассу. Арман не разговаривал со мной неделю, он даже ходил его искать, но в итоге я переубедил его, что жалость — это слабость, а после того, что с ним творили, он просто не имеет права быть слабым.
Я всячески ограждал своего мальчика от любых проявлений нежности. Мне не нужен был сочувствующий парень. Я хотел обладать ручным тренированным солдатом, и постепенно Армян стал именно таким, каким я и хотел его видеть.
Я хотел себе универсального бойца — сильного и умного, обучаемого, собранного, решительного. Арман стал именно таким. Он всегда меня слушался, но то, что он решил сам тогда выбрать рабыню, впервые пошатнуло отношения между нами.
Именно тогда я понял, что несмотря на все же жуткие условия, забитость и издевательства, Арман все равно сохранил свою личность.
Как бы сильно ни Шакир, ни я не ломали его, Арман сумел сберечь свое естество и характер, и у него все же есть свое мнение (я до последнего сомневался в этом, считая его под корень сломленным еще в детстве).
А еще я видел в нем эти метаморфозы, он менялся. Арман больше не был тем забитым рабом, которого я встретил в одном из борделей Шакира. Он стал мужчиной, и больше не зависел так сильно от моего мнения, теперь у него было свое. Особенно после того случая с рабыней.
Более того, Арман перестал со мной советоваться, как это было раньше, и это мне не нравилось.
Я чувствовал, что мой раб больше таким не является. Арман хотел свободы по-настоящему, но это означало, что я терял власть над ним, и с этим надо было что-то делать.
"Ты тяжелый. Ты такой тяжелый, Арман. Я не могу так больше. Я стараюсь, правда, но я не могу. Ты слышишь?! Я не могу так больше! Хочешь — избей меня, накажи, забей до смерти. Если моя боль тебя вылечит — просто сделай это.
— Прекрати. Дыши. Все нормально.
Усмехаюсь горько, вытираю слезы. Мне больше нечего терять.
— Я не жила еще, Арман, я ничего не видела, я не любила! Не успела просто. Ты забрал меня себе. Ты украл мою жизнь. Ты просто вор! И да, ты раб внутри, Арман. Все еще раб, потому что слепо подчиняешься еще какому-то мнению. Это же не твой план, правда? Тот, кто тебе звонит. Данте. Это все он! И пока ты будешь его слушать — ты будешь несвободным!
Арман молчит. И да, я впервые вижу, как отводит глаза. Стойте-ка… да ему же стыдно! Он все прекрасно понимает, но и я понимаю, что шансов у меня ноль. Никаких, ни единого просто. Он верит в свою правду, и на меня ему плевать абсолютно.
