Роберто, должно быть, узнал обо всем этом: на День матери, спустя несколько дней, он передал моей матери записку. Почерк выдавал, что он еще не оправился от последствий покушения в декабре: «Тата, я уже не тот человек, которым был раньше. Я очень подавлен тем, через что прохожу. Я немного поправился, но мне тяжело дались пять месяцев страданий – и то, что случилось с братом, и мой собственный опыт, только чудом не оказавшийся смертельным. Не верь сплетням, нас не любит огромное множество людей. Мне есть о чем с тобой поговорить, но я очень расстроен своим положением».
Весть о семейных распрях из-за финансовой поддержки заключенных достигла ушей Ивана Урдинола[12], одного из мафиози Норте-дель-Валье, и он направил матери записку на своем личном бланке. С сердечными, но в то же время повелительными интонациями в этой записке он сообщал: «Сеньора, я посылаю это письмо с просьбой прояснить недоразумения с семьей Эскобар. Люди Пабло не виноваты, что у Роберто нет денег. Пожалуйста, помогите им. Вам это дело близко как никому иному, ведь вы теперь новая глава семьи. Пока это дело не решено, проблемы вас не покинут».
Но и это был еще не конец. Утром 19 августа 1994 года я еще лежал в постели, когда пришел факс, заставивший меня покрыться холодным потом. Письмо, подписанное несколькими из «ребят», которые раньше работали на моего отца, а теперь отбывали срок в колонии строгого режима Итагуи, содержало целый ряд обвинений в адрес Роберто:
«Донья Виктория, сердечно приветствуем вас и также просим передать привет вашим детям, Хуанчо и Мануэле. Мы посылаем это письмо, чтобы прояснить парочку слухов, распространяемых сеньором Роберто Эскобаром. Мы заверяем вас, что остаемся на вашей стороне, так как поняли, что, послав к нам сеньору Глорию, он пытался сделать не что иное, как подложить Хуанчо свинью. Мы хотим сообщить вам: Роберто сказал, что, если определенные заявления с вашей стороны не будут отозваны, он исполнит свои намерения. Мы хотим четко обозначить свою позицию: никто из нас не желает участвовать в его интриге, лживой и жестокой, мы не хотим конфликта, мы хотим жить в мире. Если он пойдет на это, то только на свой страх и риск, потому что никто из нас не будет в этом участвовать. Мы были неколебимо верны сеньору, мы остаемся верны вам».
Письмо подписали Джованни по прозвищу Модель, а также Команч, Детектив, Броненосец Авенданьо, Валентин, Коготь, Полистирол, Толстяк Ламбас и Уильям Карденас.
Имена под посланием вызвали у меня немалое беспокойство. В надежде помешать любому возможному замыслу дяди мы решили рассказать об этом Густаво де Грейффу[13], генеральному прокурору Колумбии. Де Грейфф без задержек принял меня и нашего адвоката Фернандеса, и я поделился с ним своими переживаниями: не было и тени сомнения, что дядя планировал бросить меня в тюрьму. Разумеется, я сообщил прокурору и то, что двое из заключенных в Итагуи, не подписавших письмо – Хуан Уркихо и Ньерис, – сговорились с Роберто и, помимо прочего, пытались истребовать с нас предполагаемые долги отца по кокаиновым сделкам.
Роберто не ожидал, что мы сумеем найти возможности и смелость противостоять ему, и потому, когда мы разослали по всем тюрьмам весть, что он присвоил деньги отца, почувствовал себя загнанным в угол. Мне ничего не оставалось, кроме как уклоняться от камней, которые он бросал в меня.
