«И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать» (Б.11;5-6). Бог решил: «Сойдем же, и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речь другого». Налицо соперничество, и победа одной из соперничающих сторон. «И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город» (Б.11;7-8). Не ясно только почему Бог явно не запретил людям строить башню, неужели они ослушались бы его? Остается предположить, что они были ему глубоко несимпатичны, и Он не стал даже разговаривать с ними, чтобы разубедить. Ну, а сами люди, судя по их действиям, столь же индифферентно относились к самому Богу. Ведь им пришлось принять опустошенную после потопа Землю, обустраивать ее, они почувствовали свои силы, свои возможности, вплоть до возможности добраться до Неба. (А башню до Неба человечество все-таки выстроило – в ХХ веке, полетев в Космос.)
Как относился к отчуждению людей Бог? Об этом в Библии говорится хотя и не прямо, но вполне отчетливо. Бог, выражаясь человеческим языком, переживал, и потому стал искать пути к преодолению отчуждения. Но прежде, чем рассмотреть историю этого долгого пути, давайте остановимся и попробуем поразмышлять над чувствами Творца, чье творение обмануло его ожидания.
Строительство «вавилонской» башни в религиозной литературе трактуется как акт, враждебный Богу. Предположим, что это так. Тогда почему люди пошли на этот недружественный шаг по отношению к Создателю? Что хотели сказать, выкрикнуть небожителям? Или их влекло древо жизни (ключ к бессмертию)? А может, проблема веры для людей в то время заключалась не в феномене существования Бога, как сейчас, а, говоря современным языком, в гуманизме его деяний? Почему не предположить, что, вкусив эдемское «яблоко», люди познали критерии добра и зла и могли судить о действиях Творца с позиций этики? После массовых убийств во время потопа, у людей могли появиться веские основания для сомнений в том, тот ли Бог, что сотворил прекрасную природу Земли, продолжил царствовать над миром? Бог ушел от ответа, приняв меры – не дав продолжить возведение Вавилонской башни. То есть, Он отказал людям в аудиенции (Он и сошел к ним инкогнито!) Но стоит отметить очень важный момент: на этот раз обошлось без пролития крови. А ведь могло быть иначе. По аналогии вспоминается шествие тысяч людей к помазаннику божию Николаю II 9 января 1905 года, чтобы, наконец, объясниться, высказать накопленное за столетия… Их встретили пулями.
Однако у Хозяина планеты появилось желание обрести среди людей подлинную опору. Он выделил одного человека и сделал его своим протеже. Не потому ли Бог избрал его, что тот являлся одним из немногих, кто еще мог поверить в святость Бога (или в того, кто тогда царил на Небе)? Чтобы проникнуться чувством обеспокоенности Бога, надо попытаться понять психологию творца. Хозяин не в силах с безразличием относиться к своему творению. Божественность предполагает беспредельное могущество Разума. А тут такой афронт! У беспредельности обнаружился предел! Да еще какой – в виде своего подобия!
Человек стал нужен Богу для самоутверждения! (А много позже – для самопознания, чтобы затем прийти… Но продолжим по порядку.)
Обосновать самодостаточность такой причины можно ссылкой на психологию самого человека, созданного по образу божьему, для которого самоутверждение доходит до жажды поклонения себе и безусловного признания своей личности, своих творений. Бог вполне мог чувствовать себя оскорбленным, не получая воздаяния за сделанное добро. Люди же жили своим умом, не испрашивая советов у Всевышнего, словно говоря ему: «Ты сделал свое Дело, остальное – наше Дело». Изгнание из Рая не привело к раскаянию. Люди прекрасно научились жить самостоятельно, своим умом. А объектами поклонения они избрали другие божества, оставив Творца не у дел. Людей можно было уничтожить, но искренне поклоняться себе, полюбить себя, Бог заставить не мог. Чувства людей оказались не подвластны ему, как и их свободная воля.
