– Ах, как верно замечено. То-то я смотрю, что мне все больше нравится то, что я смотрю. Всасывает…
И я сложил губы дудочкой.
– Да ну тебя.
И Люба отошла в другой конец комнаты. Я поплелся за ней.
– Можно тебя за ручку подержать?
– Можно.
– А за коленку?
– Арсений Константинович!
– Ну в чем разница-то? Часть тела… Тогда дайте тогда сироте на опохмелку.
– И много надо? – услышал я за спиной знакомый голос.
Люба, довольная, заулыбалась. Я же распрямил плечи, согнал дурацкое выражение с лица, и обернулся. Пал Палыч от дверей прошел к столу секретаря и положил какой-то документ.
– Это юмор такой, – объяснил я. – Современный уровень.
– Уровень студенческий или аспирантский? – поинтересовался Пал Палыч.
– Телевизионный.
– Значит, разрешено цензурой.
Приятно было созерцать завкафедрой в хорошем расположении духа и обладающего чувством юмора к современному юмору.
– Передайте, пожалуйста, Эльзе Ивановне, чтобы отпечатала и вывесила.
– Передадим, – пообещала Люба.
Пал Палыч давно достиг пенсионного возраста. За его спиной заинтересованные лица гадали, кто сможет занять святое место. Сначала кандидатур было предостаточно, но когда в 90-е годы перспективный народ рванул на более хлебные места, то выяснилось, что заменить Пал Палыча некем. Посматривали одно время даже на меня, но я дал понять – не мое! Руководитель по призванию – тот, кто умеет заставлять работать на себя (но во имя задач Организации, конечно). Плохой тот, у кого подчиненные работают на себя, а им прикрываются. Я из последних. О подчиненных надобно заботиться, но так, чтобы на рупь затрат получилось три отдачи, я же, по своему характеру, стану заботиться бескорыстно, и мне сядут на шею. Люди быстро соображают на этот счет. И Пал Палыч продолжает руководить, как незаменимый. И все довольны, ибо привыкли к нему и знают, что ждать от руководства. И Пал Палыч доволен, ибо не знает, что ему делать на пенсии.
Он отбыл, зато вошла Эльза. Она незамедлительно заглянула в бумагу, принесенную шефом.
– Сегодня на три часа назначено общее заседание кафедр.
– Вроде бы в плане не стояло.
– Внеочередное.
К трем дневные факультеты занятия заканчивали, так что внеплановому мероприятию ничего не угрожало.
– Наверное, будет утверждение плана научных работ, – предположил я. (У вора шапка горит. Таковой план мне нужно было составить давно, но он пока отсутствовал.)
Я оказался прав ровно наполовину. Речь шла о научной работе, но не в том разрезе, что я опасался.
Собрались в малой аудитории близ кафедры права. Всего в гуманитарном созвездии института (пардон, университета) значилось три кафедры – истории, права и философии. Это тридцать два человека, включая секретарей. Вел заседание наш зав. кафедрой – Пал Палыч. Он единственный среди заведующих кафедр доктор наук. К тому же старше всех. Семьдесят отметили два года назад. Он работал здесь едва ли не с основания института. Аксакал. Соответственно, ему чаще других среди руководителей среднего звена давали первое слов. И последнее тоже. Вот и в тот раз, он встал из-за стола-президиума (по правую руку – зав. кафедрой права, по левую – философии), пригладил лысину и сказал такое…
Есть выражение: «В зобу дыхание сперло». Наверное, только так можно выразить состояние присутствующих. Может, есть иные слова, но в тот момент у меня, во всяком случае, других характеризующих выражений не было, потому пишу, как есть.
