Ритм женских стонов участился, и ритм его руки вместе с ним. Девушка уже буквально плакала от возбуждения – мычала, хныкала и в голос, не стесняясь стонала, сотрясая диван в судорогах наступающего оргазма…
А оргазм ли это? – вдруг проснулся его внутренний чертенок, приостанавливая его бешенную скачку почти на самом пике. А вдруг ей плохо? Вдруг она вовсе не кончает, а умирает, пока ты тут самоудовлетворяешься?
Родин обессиленно застонал, мотая головой из стороны в сторону, прогоняя наваждение…
Посмотри на нее! – заорал черт, предвкушая победу. Посмотри, убедись, что она в порядке! Это же ради ее безопасности, а не ради удовольствия!
Хоть он и понимал, что его страсть играет с ним в жестокие игры, сопротивляться сил больше не было. Распахнув глаза, он повернул голову и уставился на раскинувшееся перед ним молодое женское тело.
Именно что раскинувшееся – крутясь и извиваясь, девушка уже успела сбросить его пальто на пол и лежала перед ним в своем красном платье, которое снова задралось, обнажая всё что до пояса.
Но на этот раз его взору предстала не розовая попа, а нечто гораздо, гораздо худшее. Или лучшее – в зависимости от того, как на это посмотреть.
Запрокинув голову далеко назад и выгнувшись, его двоечница лежала перед ним на спине, раскинув свои тонкие ноги и согнув их в коленях. Лиф платья был стянут с груди, обнажая один из сосков полностью, трусики ее, нещадно порванные ей же самой, висели на одной из лодыжек. Колготки спущены были примерно до того же уровня, сковывая ее ноги и не давая левой съехать с дивана. Середина всего этого натюрморта была скрыта от него углом стола.
Уже не контролируя себя, чувствуя, что от перевозбуждения у него сейчас поедет крыша, Максим Андреевич скользнул по дивану вбок, ближе к раскинутым в стороны коленям… И тут же прикусил губу, перехватывая член у самого основания – то, что открылось ему из-за угла стола, было явно чересчур даже для такого большого мальчика, как он.
Оказывается, девушка не просто так стонала в беспамятстве, видя мокрые сны. Опустив руку в промежность, она трогала себя, пальцами раздвинув мягкие, розовые складочки, сочащиеся от влаги. Попросту говоря, мастурбировала.
Неожиданно вспомнился ее запах – сладкая смесь кофе, алкоголя и женского пота… И это воспоминание стало пределом разумности.
Кровь вскипела, в глазах разлилась красная пелена…
– Подожди… сейчас… – задыхаясь, горячечным шепотом уговаривал ее Родин, срывая с себя рубашку и бросаясь к ней. С налету захватывая губами маленький, напряженный сосок и дурея от вскрика, которым его за это наградили…
Отпустил ее грудь, приподнялся, пожирая взглядом ее прекрасное тело и не зная, как еще схватить ее, куда поцеловать – так, чтобы всю и сразу… Рыча от нетерпения, упал на нее, накрывая возбужденное девичье тело собой – словно пытался спрятать, уберечь ее, оградить от ненужных забот и от всего мира. Спасая ее и одновременно утопая в ней, словно в горячем, бурлящем омуте…
И когда казалось, что лучше уже не может быть, самое невероятное ощущение пронзило его внизу, между ног красавицы – ее ладонь, развернувшись, обвилась и крепко сжала пальцы вокруг его члена.
– Туда… Там, там… сделай мне хорошо… – прохныкала девушка, сдавливая его коленями и направляя член туда, куда он и сам жаждал отправиться.
Противостоять этой просьбе не смог бы и святой.
Весь взмокший, Родин поднялся на колени и сделал то, о чем мечтал с того момента, как увидел ее голую задницу – закинул ноги двоечницы к себе на плечо. Потом прижался губами к лодыжке, всё ещё затянутой в капрон, нащупал щель между пухлыми, мокрыми складочками, пристроился… и резко двинул бедрами, проваливаясь внутрь.
