– Ну-ну, – хмыкает Надира, спрыгивая с кровати и приближаясь к моему туалетному столику.
Наверняка мне не удалось ее провести, но я благодарна, что она хотя бы не озвучивает свои догадки. Вести дебаты на тему подарков жениха мне сейчас совсем не хочется.
– А вот это ты будешь носить? – спрашивает Надира, извлекая из моей шкатулки маленькое серебряное колечко со знаком бесконечности.
Помнится, я купила его на блошином рынке в Америке лет пять назад. Кольцо стоило не больше десяти баксов. Смотрелось оно просто, но в то же время завораживало, цепляло взгляд. В школьные годы я носила его, не снимая. А потом как-то плавно перешла на более изысканную ювелирку.
– Нет, – пожимаю плечами. – Если хочешь, бери.
Я давно заметила, что Надира неровно дышит к этому кольцу. Все время на него смотрит, примеряет.
– Правда отдашь? – лицо девочки озаряется изумлением вперемешку с радостью.
– Конечно, – улыбаюсь. – Мне для тебя ничего не жалко.
Это правда. Сестер я люблю, пожалуй, больше всех на свете. И они, к счастью, отвечают мне взаимностью.
– Спасибо, Ди! Ты супер! – взвизгивает Надира, заключая меня в объятия.
Ну надо же, всего лишь какое-то копеечное колечко, а у малой столько эмоций.
– Диора Рустамовна, – коротко постучав, в комнату заглядывает одна из домработниц, – гости приехали. Ваша мама велела передать, чтобы вы с девочками спускались к столу.
– Спасибо, Мария, – киваю я. – Мы скоро будем.
Домработница скрывается из виду, а я перевожу взгляд на сестер:
– Ну что, обезьянки, готовы превратиться в воспитанных дам?
– Готовы, – без энтузиазма ворчит Надира, направляясь на выход.
У нее сейчас стадия подросткового бунта, поэтому она особенно остро ненавидит всю ту официальщину, к которой нас день за днем принуждает отец. Благо Надире хватает ума не высказывать родителям свое недовольство. В основном она бурчит только себе под нос. Ну и мне время от времени жалуется.
А вот маленькая Гульнара, наоборот, рада возможности почувствовать себя принцессой. На ней пышное воздушное платьице с несколькими слоями тюля и красивая диадема из белого золота. Мать балует ее даже больше, чем меня в свое время. Что сказать? Поздние дети, как правило, особенно любимы.
Спускаемся по лестнице и здороваемся с гостями. Отец, сидящий во главе стола, проходится по нам с сестрами строгим оценивающим взором, а затем снисходительно улыбается. Очевидно, наш внешний вид его удовлетворил.
– Познакомься, Амир, – обращается он к своему другу, седовласому мужчине в синем костюме. – Это моя старшая дочь, Диора. Изучает международное право, учится на отлично.
– Красавица. Вся в тебя, Рустам, – одобрительно изрекает этот самый Амир.
Потом отец представляет гостям Надиру и Гульнару, и мы, стойко выдержав свою норму общественного внимания, наконец занимаем отведенные нам места.
Беседа за столом идет неспешно. Разговаривают в основном мужчины. Женщины молчат и лишь изредка поддакивают. На подобного рода мероприятиях я всегда стараюсь лишний раз не отсвечивать. Спокойно ем, потягиваю излюбленный апельсиновый фреш и считаю минуты до окончания унылого действа.
Правда в этот раз я страдаю не столько от скуки, сколько от раздражения. Старший сын папиного друга по имени Алишер вот-вот дырку у меня во лбу просверлит. Пялится так, словно впервые в жизни женщину увидел. В целом, мужской интерес для меня не новость, однако откровенную назойливость я на дух не переношу. А этот Алишер именно назойлив: смотрит неотрывно, аномально долго не моргая. Да и вилку как-то порнографично облизывает... Не пойму, он ест или меня соблазняет?
