Мой Советский Союз - страница 16

ПОСЛЕГЛАВИЕ

НеЯ: “Ну и что в итоге?”. Было твоё детство счастливым или, понимая теперь, в какой стране жил, ты бы охарактеризовал его как несчастное?

Я: “Детство-это, прежде всего, ощущения, причём ощущения тогдашние. Я рос в любви и ощущал любовь, поэтому ответ на твой вопрос утвердительный. Да, моё детство было счастливым.

НеЯ: “И это всё несмотря на жёсткий прессинг, которому подвергался маленький советский человек, как только он переступал порог любого общественного заведения, будь то школа или детский сад. Ты что, не понимаешь, что вам с ранних лет прививали терпимость к насилию по отношению к себе и другим?”.

Я: “Погоди, ты же спрашиваешь про конкретно моё детство, а не про усреднённое детство всех нас. Ты знаком с результатом не хуже меня – прививали, прививали, но не привили. Прививка не прижилась, ибо была отечественного производства. Но я частично с тобой согласен. Маленького ребёнка с самого начала приучали быть винтиком или шпунтиком и крутиться согласно заданному свыше направлению. Кстати, многие проблемы нынешней России как раз и связаны с пониженной терпимостью людей к насилию. Корни этого конечно лежат в детстве.”

НеЯ: “Ну слава богу, хоть с чем-то согласился. А кстати, чего это ты вдруг так запечалился по поводу перевода часов с зимнего времени на летнее. Осенью то осуществлялся обратный процесс, так что всё справедливо.

Я: «Да просто к наличию хорошего привыкаешь быстрее, чем к его отсутствию. Особенно в детстве.»

НеЯ: Возможно. Не буду спорить. Что у нас дальше?”

Я: “Дальше у нас главный народный праздник – Новый Год!”

НОВЫЙ ГОД И ЕГО ОКРЕСТНОСТИ

В жизни любого советского человека Новый Год был весьма значительным событием, а уж для маленького или почти маленького обитателя одной шестой части суши этот праздник был событием знаковым. По степени важности я бы поставил НГ сразу после собственного дня рождения. Запах чего то необычно сказочного достигал стен нашей квартиры где-то за три-четыре дня до начала Новогодних торжеств.

Проявлялось это, прежде всего, в установке и украшении ёлки, а также в увеличении числа “смотрибельных” программ по телевизору и по возросшей суете на кухне. В полную силу эти ощущения вступали числа тридцатого, когда уже было ясно меню новогоднего стола. Кроме того, в этот день обычно случался приход долгожданного Деда Мороза с последующей раздачей подарков.

Вера в сказочного дедушку была стойкой лет, примерно, до пяти-шести. По достижении этого возраста у меня зародились осторожные сомнения. Началось всё с того, что детсадовский Дед Мороз был совершенно не похож на моего, так сказать, личного, пришедшего ко мне в дом аналога. Детсадовский Дед был, безусловно веселее, наряднее и у него была Снегурочка.

Мой квартирный Дед пришёл без младших родственников, имел слегка примятый внешний вид и был намного скучнее. Сопоставив этих двух представителей морозной национальности, я пришёл к выводу, что что-то здесь не так. Поначалу мне удалось успокоить себя мыслью о наличии нескольких сказочных братьев, но повстречав на улице несколько аналогичных персонажей разной степени растрёпанности я опять заподозрил неладное.

Побывав во взрослом состоянии в шкуре Деда Мороза, я теперь понимаю, что наша квартира была для Дедушки, скорее всего, не первой и даже не второй по счёту и он уже успел изрядно притомиться, выпиваючи на кухнях со взрослыми родственниками одариваемых им детей.