С горящими глазами смотрю на аппетитную еду и не могу дождаться, когда очередь дойдет до нас.
– Воду без газа. Маленькую. – Он протягивает продавцу десятку, а я стону от разочарования. Хочу заказать себе что-то сама, но не успеваю: парень хватает меня за руку и тащит к колесу обозрения.
Мы стоим, подняв головы к небу, и наблюдаем за тем, как медленно движется по кругу колесо.
Я все жду, когда Вова пойдет за билетиком и, несмотря на мою боязнь, мы заберемся в кабинку и поднимемся почти на пятидесятиметровую высоту, но ничего не происходит.
За этот вечер я столько раз пережила разочарование, что не сосчитать. Но главное ведь, что Вовка рядом. Держит меня за руку, смотрит на меня горящим взглядом и всеми возможными способами выражает свою симпатию.
– Это один из самых лучших вечеров за последние несколько месяцев, – признается он, когда мы идем по освещенной аллее вдоль парка. – Намного лучше, чем посидеть в ресторане, наесться и заплатить кучу денег.
– Ага, – машу головой как болванчик, думая о том, что как раз «наесться» мне сейчас ох как не хватает. А еще я еле волочу ноги. Туфли до такой степени натерли нежную кожу, что все горит огнем. – Слушай, уже поздно, мне домой пора. Поедем?
– Конечно. – Он ускоряет шаг, а я хватаю его под локоть и практически бегу за парнем.
Я нисколько не удивляюсь, когда по дороге к моему дому мы подвозим двух нафуфыренных девочек, которые спешат в ночной клуб, а потом еще и мужчину с огромной клетчатой сумкой. Очень надеюсь, что в сумке был не труп.
Я не могу дождаться, когда доберусь до холодильника. Вспоминаю, что же там есть вкусненького, и борюсь с утробным завыванием желудка, молясь о том, чтобы этот звук, кроме меня, больше никто не слышал. Каждый раз краснею до кончиков ушей и меняю позу в кресле авто, пытаясь подавить урчание.
– Как насчет того, чтобы встретиться завтра вечером, а?
– Я свободна. – Я уже хватаюсь за ручку двери, чтобы поскорей добраться до холодильника и отрезать кусок колбаски.
– Отлично, тогда можем поехать ко мне. Ты говорила, что умеешь готовить пиццу, – приготовишь? Я куплю все нужные продукты.
– Хорошо, – говорю растерянно, и не потому, что не умею готовить пиццу, нет. Я волнуюсь насчет того, что мне придется остаться с ним наедине.
– Я напишу завтра, во сколько освобожусь, а ты мне список набросай продуктов.
– Без проблем, – смотрю на него и мое сердце пропускает удар. Потому что его рука касается моих волос и Вовка, словно в замедленной съемке, приближается ко мне, закрывает глаза и делает то, о чем я мечтала так долго. Целует.
Я забываю, как дышать, дрожу, волнуюсь, из-за чего несколько раз наши передние зубы ударяются друг о друга.
В моих мечтах это был самый жаркий и страстный поцелуй в жизни. Он накрывал нас как лавина, сжигал и заставлял двигаться дальше.
В жизни же поцелуй оказался даже наполовину не таким классным.
Черт, почему сегодня все не так?
Сначала сосед этот, потом мозоли, на колесе обозрения не покатались и даже ваты сладкой не поели! А сейчас еще и оказывается, что Вовка целуется как корова. Или слизняк.
Его язык, кажется, везде. На губах, во рту, снова на губах. Он обслюнявил меня как мог, и мне хотелось, чтобы он поскорее отстранился от меня.
Разве так я должна была ощущать его?
Это все от голода. Точно от голода.
– Ну, до завтра, – говорю смущенно, отстраняюсь от него первая.
– Ага.
Я выбегаю из машины, забывая обо всем на свете, даже о стольнике, который, похоже, пропал навсегда.
