— Что… что… вы делаете? — уточнила наивная мышка и мелко-мелко затряслась от испуга. Ведь и так понятно, что я делаю — пытаюсь произвести неизгладимое впечатление. — З…з…здесь камеры стоят, — произнесла она, не осмеливаясь двинуться с места.
А зверь решил добить девчонку и утробно зарычал:
— Моя…пар-р-ра…
Она перестала дышать. Цветы из дрожащих рук полетели на пол.
«Отойди, идиот, — приказал я себе мысленно. — Проверил — не ведьма. Та бы уже давно скрутила в бараний рог и заставила рыдать как пятилетку, а теперь ослабь хватку, забери цветы и подари их обиженной паре».
А я не в силах двинуться с места. Со мной такое впервые. Я даже Лесю смог отпустить после первой нашей встречи, а сейчас как прирос к земле.
— Отойдите! — попросила мышка срывающимся голосом, глубоко и шумно вдохнув.
— Не могу, — зачем-то ответил я честно.
Как можно отойти, если я словно счастье держу в своих руках. Невероятно хрупкое и чертовски запретное.
Я склонил голову и, закрыв глаза, втянул дурманящий аромат ее кожи. Вкусная. Идеальная.
Да что я творю?!
Я развернул девчонку лицом. Агата пошатнулась на лесенке и по инерции вцепилась в мои плечи. Опустила испуганный взгляд на свои руки и отдернула их. Точно мышонок — прижала кулачки к груди, не моргает, смотрит глазищами, ожидая моего следующего шага.
— Я уже говорила, вы меня с кем-то путаете, — прошептала она, покрываясь румянцем. — Я вас вижу второй раз за свою жизнь, — добавила аргумент, который, по ее мнению, должен был меня вразумить.
Я же наблюдаю за движениями ее губ. За тем, как розовый язычок проходится по нижней пухлой губе, провоцируя на безрассудство. И я поддаюсь на провокацию, тянусь, желая поцеловать.
Девчонка охает, озирается и возвращается ко мне взглядом. Ее зрачки расширяются, дыхание частит.
— Нет! — вскрикивает она, изворачивается и остужает мой пыл водой из пластикового вазона с гортензиями.
Тут даже зверь теряется, позволяя девчонке освободиться и спрыгнуть с лесенки.
Мышка суетится, пытается убежать. А на деле же выходят сумбурные движения руками и ногами и болезненное приземление на пятую точку.
— А-а-ай, — вскрикивает девушка и усаживается на гладкую плитку, словно фарфоровая кукла, широко раскинув прямые ноги. — Не подходите! — выставляет руки.
Я обтираю лоб и подбородок, стряхиваю влагу с рубашки и брюк, протягиваю руку:
— Давай помогу встать, — я жду с раскрытой ладонью.
— Не под-хо-ди-те! — чеканит уже зло, прищурив глаза. — Иначе я… — она всем своим видом обещает кровавую расправу.
А мышка-то с острыми зубками и характером. Хотя неудивительно, если вспомнить то место, где она живет.
Раздражающе громко звенит колокольчик над дверью, и не менее противно женский голос просит объяснений:
— Агата, что здесь происходит? И почему на двери табличка «Закрыто»?
Судя по внешнему виду, на нас смотрит хозяйка магазинчика. Женщина одета вычурно, словно собрала все самое дорогое и яркое из своего гардероба одновременно. Резкий парфюм и звон с десятки цепочек на шее только подтверждают мою догадку.
— Я… — бормочет мышка, пытаясь встать.
— Я случайно опрокинул емкость, — я вступился за Агату. Подошел, помог подняться ей и отойти на сухое пространство. — Я оплачу все расходы, не беспокойтесь, — пообещал я.
Женщина улыбнулась одними губами.
— Ну что ж, бывают казусы, — произнесла она, глядя на меня, и обратилась к Агате: — Но с кем-то чаще всех.
