Мой ВРБ - страница 13

Спрашиваю мужа, каким ему показался ВРБ в ту первую встречу.

«Это было неожиданно и фантасмагорично, как встретить Коровьева и Бегемота. Через слово – хохма, да ещё в стиле «саечку за испуг».

Через полтора месяца, в марте 88-го, Валерий Романович приехал в Пензу ставить «Трактирщицу». Игорю досталась роль Фабрицио. Спрашиваю, каково это было, вот это всё: «спектакль за десять дней», никаких застольных периодов и прочее. Это был кайф, говорит, и муштра.

«Гонял нас, как сидоровых коз (сцена-то большая, она ему понравилась, он почти не скрывал зависти, вот и развернулся), и что парадоксально, при этом он ещё умудрился влюбить в себя всех и сразу. Было ощущение, что ты наконец-то занимаешься настоящим опьяняющим тебя делом».

Возвращаясь в Москву, ВРБ на прощанье оставил Киту все свои контактные номера телефонов. Через год, когда они почти случайно встретились в Москве, он неожиданно сказал: «Чего тебе там ловить? Х@йни заявление и приезжай».

Далее был Ремонт-89, участие в постановках «Калигулы» и «Вальпургиевой ночи» и только после отпуска мой будущий муж увидел спектакли идущего репертуара.

Оба спектакля, поставленные в Пензе в марте и апреле 88-го («Трактирщица» и «Дракон»), имели большой успех. Но увидев «Гамлета», «Мольера», «Женитьбу» и далее по списку на этой уникальнейшей маленькой Старой сцене, он до озноба ощутил истинный масштаб дарования Романыча и созданного им театра. А после «Трилогии» у него возникло подозрение, что Белякович – гений. (Чуть позже у них с Мишей Докиным появится традиция заканчивать посиделки спором: Романыч гений или приближающийся к гениальности. Причём каждый попеременно будет играть то белыми, то чёрными).

Спрашиваю, каково было оказаться на сцене театра-студии после других театров. Было клёво, говорит, всё совпало, Перестройка, ветер перемен. И вдруг вспомнил: тогда как раз американские студенты приезжали, играли на английском «Дракона», поставленного Романычем в Иллинойском университете. От наших играли на русском два суперстара – Авилов и Гришечкин. Американцы наклеили на ступеньки лестницы, ведущей от гримёрок к сцене, кусочки светящегося скотча. В условиях того театра актёры по этой лестнице спускались в кромешной тьме. Когда американцы уехали, скотч отодрали. Игорь удивился: зачем? Было же удобно. Кто-то ответил: «Мы тут лбы расшибали, и ты побегаешь». Между ними не было цеховой солидарности, пришедшие позже всегда оказывались новобранцами. Новобранцам сразу никто не доверяет…

Потом были годы дружбы между ВРБ и Китом, годы охлаждения отношений. Там было много чего…

Спустя два года после смерти ВРБ спрашиваю мужа: что-нибудь изменилось в твоём отношении к нему? Что-нибудь осознаёшь по-другому?

Ничего, говорит, не изменилось, он для меня не умер.

«два года тебя нет.

всего-то.

перед тобой парад планет,

а не работа.

там всё сугубо положительно

и непорочно.

расставь там небожителей

по точкам».

Игорь Китаев, 6 декабря 2018

«НА ДНЕ»

96-й год на дворе. Романычу уже 45 с мелочью. Соратники тоже моложе не стали. Люди жмутся к театру, чтоб не пропасть поодиночке в лихолетье. Расцвет «Десятки». После окончания спектакля актёры, зрители, а также жители соседних домов собираются у ближайшего магазина (№10) вместе выпить.

(Знаменитых мест для таких встреч на самом деле было больше: «Библиотека» – та, что у метро Юго-Западная, «Лючки» – это с противоположной стороны проспекта Вернадского, «Под Бананом» – у дома 125, в глубине, «Песочница» – в соседнем от театра дворе).