– Вот именно! Понимаете… Сейчас я чувствую себя, словно листочек базилика, который кладут на пиццу поверх расплавленного сыра. Вы вроде и позволяете мне находиться здесь с вами, но я только мою посуду с мамой и ещё иногда разношу тарелки. Все считают меня маленькой… А я хочу стать дрожжами, которые участвуют в созревании теста! И делать всё как вы, взрослые… – По тому, как отчаянно слова вылетали изо рта девочки, можно было понять, что эту речь она готовила давно.
– Хорошо, Стè! Мы все будем только рады тебе помочь. Поэтому, как только появятся вопросы, смело задавай! – Марио был доволен тем, что кто-то нуждается в его знаниях.
А потом, чтобы успокоить себя, родители посовещались и дружно приняли решение считать, что всё это просто необдуманная прихоть Стеллы, а желание с кем-то говорить у девочки вызвано тоской по недавно умершей бабушке (Фабио сказал, что слышал о таком в выступлении какого-то именитого психолога).
А для того, чтобы было проще понимать, о каком чудо-голосе в следующий раз пойдёт речь, договорились дать ему имя «Гайя». Такое же, как было у матери Марио.
Стелла с ними спорить не стала. «Гайя, так Гайя…» – пожала маленькими плечиками она. И позволила родителям думать то, что им хочется…
– Вот здесь стену нужно подлатать. Там, на стыке с потолком, тоже приключилась беда. Видишь, трещина расползается? Всё-таки практически сорок лет пиццерие! – вздохнул Фабио и промокнул глаза клетчатым платком. У Стеллы этот жест всегда вызывал умиление и жалость. Ей казалось, что дедушка плачет, поэтому и в этот раз она подошла и обняла его за ноги.
– Пап, а вы что правда всё с мамой тут сами делали? – задумчиво осмотрел зал ресторана Марио.
– Ну да. А что ты думаешь, мне тридцать один год всего был, Гайе на два больше. Откуда у нас деньги на рабочих? Мы на помещение еле накопили на первый платёж… Десять лет выплачивали, еле концы с концами сводили. У знакомых позанимали, родственников… Эх…
– Дедушка, а с чего вообще здесь всё началось? Как всё строилось? – Стелла встряла в разговор, чему её папа оказался не очень рад.
– Дочь, у меня есть всего час до обеда, чтобы поговорить с дедушкой о предстоящем ремонте. Мне нужно многое у него расспросить, поэтому, если можешь, не мешай нам. Беги, лучше, поиграй или, что ещё лучше, вернись домой и помоги маме, я видел, она затеяла глажку… Но к часу возвращайся! Как откроемся, будешь нужна!
«Домой точно не пойду, пока не получу ответ! И я знаю, кто мне расскажет!» – мелькнуло в голове у Стеллы, и она побежала на второй этаж.
– Ты здесь? У меня есть вопрос! – негромко позвала девочка.
– Да, я тебя слушаю.
– Ох, получилось! Grazie a Dio!!!20 – запрыгала на месте Стелла. И тут же её радость сменилась возмущением. – А почему это ты мне в прошлый раз не ответила? Я тебе только рассказала, что за дрянной месяц был у меня и про то, как не поздоровилось Томмазо, о чём, если бы он узнал, оборвал бы мне все уши! А ты взяла и замолчала на самом важном месте?! Так не пойдёт!
– Дорогая, дело в том, что Томмазо был рядом… Он слышал, как ты разговариваешь со мной.
– Правдааа?? А где, где? Я его не видела, мне показалось, что он вышел!
– Он спрятался за холодильником и всё видел…
– Подлый! Подлый Томà! – Стелла зафыркала и затопала ножками.
– Ладно, не ругайся. Это тебе ни к лицу. Ты же не хочешь быть похожа на своего отца.
– Ну знаешь ли… – девочка задумалась, подняла как можно выше носик и поджала губы, – в чём-то может и хочу! Он с виду кажется таким грозным, но вот меня и пальцем не тронул ни разу! А вот мама…
