Теперь уже мои глаза округляются до невиданных размеров.
— И ты его простила?
— Сама видишь, — пожимает плечами она. — Да, мы несколько месяцев не общались, но Витя продолжал ходить ко мне как на работу, просил прощения. И не надо смотреть на меня с таким осуждением. Простила, потому что любила. Потому что это была ошибка. И потом наши отношения стали лишь крепче.
Я всегда знала, что мама у меня — сильная духом женщина. Только она пока не знает, с кем именно мне изменил Игорь. Тут уж фразой «это была ошибка» не отделаешься.
— Ты не торопись, подумай хорошенечко, — настаивает мама. — Я вот ни капли не жалею о своем решении. В конце концов, не прости я твоего отца, у нас бы не было Маши.
Ну, вот мы и подобрались ко второй части нашего разговора.
Маша. Это имя мне с недавних пор ненавистно. Я убираю ладони под стол, с силой сжимая их в кулаки. Так бы и причесала ими накрашенное личико сестры.
— Я никогда не прощу Игоря, потому что он изменил мне… с Машей.
— Что-о-о?! — Мама хватается за сердце, и в это время за нашими спинами раздается звук, как будто что-то упало.
Я оборачиваюсь.
Папа. В пылу беседы мы даже не заметили, как он пришел. Стоит бледный, прислонившись к косяку, а на полу — торт в прозрачной упаковке. Ну, как торт — месиво.
Я бросаюсь к отцу, усаживаю его на свое место.
— Дай воды, — хрипит он, и я хватаю фильтр.
Вода проливается мимо, потому что меня аж колотит. Сердце заходится тревогой за родителей.
— Катя, — дрожит мамин голос за моей спиной, — что ты такое говоришь? Как ты можешь так… о сестре… Она бы никогда… ни за что… Какая ты жестокая!
— Я? Я жестокая? — Меня берет оторопь.
Я ставлю перед отцом полный стакан со слезами на глазах.
— Мама, я сама видела, как они целовались в его машине в то время, когда он был в командировке, — рисую пальцами кавычки. — И как они потом… это самое… в квартире! В нашей с ним квартире!
— Я не верю, — синхронно выдают родители.
— Я бы тоже очень хотела не верить. Но у меня есть видео. Вам, наверное, не стоит его смотреть.
Мама качает головой, в ужасе закрывая рот руками, а папа тяжело дышит. Даже кончики его роскошных усов подрагивают.
Ну почему, почему накосячила Маша, а чувствую себя виноватой я? Вон до чего довела родителей.
— Может, таблеток? Или скорую?
— Не надо, — сипло отзывается папа. — Сейчас отойду. Маша… Она хорошая девочка, разве она могла?
— Могла. Только это еще не все.
— Что еще? — с надрывом стонет мать.
— У Маши тянет живот так же, как у меня в начале беременности, так что вполне возможно, что она беременна. От Игоря.
Мама зажмуривается и не своим, каким-то утробным тоном произносит:
— Уйди.
— Что?
— Уходи! Оставь нас с отцом одних. Ты… мы…
— Мам! — Я не верю своим ушам.
— Уйди!
— Пап? — поворачиваю голову к отцу.
Тот тихо повторяет вслед за матерью, пряча взгляд:
— Уйди, пожалуйста.
Из глаз брызгают слезы обиды и непонимания: за что они со мной так?
Я на негнущихся ногах шагаю в коридор, переступая через остатки торта, хватаю с вешалки куртку и вылетаю в подъезд, закрывая за собой дверь.
А когда выхожу из подъезда, натыкаюсь на машину мужа и на него самого.
Откуда он узнал, что я тут?
Игорь хмуро меня разглядывает и выдает стальным тоном:
— Пора поговорить.
13. Глава 13. Бес попутал
Катя
Вот еще только разговора с Игорем мне сейчас и не хватает для полного счастья.
Итак сердце колотится, а в горле словно намотали проволоку с шипами.
