– Там холодно, я никуда не пойду, – он замотал головой. – Хочешь пощупать снега – выйди на балкон в соседнем кабинете и постой, я подожду, – Конард собрался. – Оливия… Ты пропала на полтора месяца. Мы волновались. Рин чуть не объявила тебя в розыск! Ее остановил Отис, который позвонил во все больницы и убедился, что ростовая фигура попугая не поступала к ним. Ты вообще как, что… что происходит, в конце концов?
– Для человека, который поступил точно так же, ты не слишком избирателен в своих словах, Конард, – она откинула волосы за плечо и с вызовом посмотрела на него. – Со мной ничего не случилось. Я жила в Париже все это время, просто в месте… о котором вы ничего не знаете. К сожалению, мне нужно подписать некие бумаги, поэтому я вылезла из убежища. Я в порядке, я жива.
– Быть живой – не всегда значит быть в порядке. Ясно тебе? Когда я спрашиваю тебя о самочувствии, как душевном, так и физическом, надо отвечать честно, – Конард шипел, как кот, которому наступили на хвост. – Мы действительно волновались, и вместо привычной версии тебя передо мной сидит человек в обычной белой футболке! Кому расскажи – не поверит. Давай по порядку… Ты голодная?
– Я… сыта… – она глубоко вздохнула. – Честно говоря, я сыта по горло, Конард, поэтому и пришла к тебе прямо в офис. Нам нужно серьезно поговорить. Случилось нечто… В общем, хорошо, что ты сидишь, а Отиса тут нет.
– Ты пугаешь меня. С подобного начинаются проблемы. С таким же настроением ты и Отис пришли ко мне с идеей помирить меня с отцом и разобраться в детских воспоминаниях, – Конард поджал губы. – Знаешь… в воспоминаниях-то я разобрался, а вот что делать с кучей взрослых проблем – без понятия. Тогда мы все чуть не переругались, и я не хочу ввязываться в очередной спор. Не самое верное решение…
– Ну, во-первых, не превращай в клише мой внешний вид и свои проблемы, это никак не связано, – Оливия подняла вверх указательный палец. – Во-вторых, ты помирился с отцом, и я уже считаю это своей главной победой. Правда, развод твоих родителей сыграл в этом не последнюю роль! И в-третьих, это не касается тебя. Это касалось Отиса, и только его. Да и так давно, что мало кто вспомнит об этом. Его школу снесли два года назад, даже стены уже не помнят.
– Так, а тут поподробнее, что ты хочешь сказать? – воздух застрял где-то в легких Конарда, и он даже как-то пропищал следующую фразу. – Какие проблемы могут быть в этом ключе? Мы давно с ними разобрались. Гордад снова в тюрьме, а Виолетт в твоей клинике, под надежным наблюдением и принимает лекарства.
– Наша… моя клиника – это тебе не лечебница Аркхем, уясни это наконец! Мы помещаем туда душевнобольных, чтобы стабилизировать и попытаться вылечить! В последний раз тебе это говорю, в следующий дам в нос, ясно? – она закрыла глаза, пытаясь справиться с накатывающим гневом. – Виолетт… она больше не пациент нашей клиники.
– Что?! Это значит, ее выписали? У нее целый букет расстройств, и во главе их – шизофрения! – Конард ударил по столу и покосился на телефон. Кажется, его ждал неприятный звонок. – Оливия, черт возьми, я отказался следить за ней лично, понадеявшись на тебя.
– Вот так, Конард, больше «букета» нет, – Оливия покачала головой и кинула на него предупреждающий взгляд, когда он взял в руки телефон. – Ты пожалеешь о звонке. Дай мне договорить.
Ему пришлось подчиниться.
– Виолетт больше не пациент частной клиники «КоронА», потому что в четыре утра десять минут двадцать третьего декабря ее нашли в палате мертвой. Вскрытие установило, что причиной смерти стал сердечный приступ.
