Пока парочка возилась с лентами и крючками, надо было удалиться по-эльфийски – незаметно, что я и сделала, добравшись до дверей на четвереньках, а оказавшись за порогом, вскочила и пустилась бегом и наугад. После пятой лестницы, которую я преодолела в три прыжка, мне посчастливилось натолкнуться на кого-то из служанок госпожи Дафны. Объяснив, что заблудилась, я наплела с три короба, рассказав жалостливую историю, как боялась наткнуться на кого-нибудь из важных господ, и даже пустила слезку.
Служанка оказалась доброй душой и привела меня к госпоже Дафне, а та, в свою очередь, милосердно вывела меня из коридоросплетений эльфийского замка к воротом.
- Кланяюсь вам тысячу раз госпожа! – благодарила я ее на прощанье. – Пусть небеса будут добры к вам так же, как вы были добры к ничтожному гному!
Луна почти спряталась за зубцы башни, и я припустила домой, прижимая к груди заветный мешочек с золотом.
Папаша еще не спал, и встретил меня крепким тычком.
- Ты где была?! – он запер за мной дверь и отвесил подзатыльник. – Ты знаешь, который час?!
- Не сердись, - я передала ему оплату и набросилась на ужин, который ждал на столе, - госпожа Дафна была настолько добра, что позволила посмотреть на праздник в графском замке. Пап, я этого до смерти не забуду.
- Я тоже! – проворчал он. – Я поседел весь, пока тебя ждал! Думал уже бежать в замок и заявлять о похищении.
- О похищении… - я допила молоко и мечтательно заложила руки за голову, - да кому мы нужны?
- У нас самые лучшие и редкие камни, - напомнил он.
- Пусть забирают хоть все, - сказала я беззаботно. – Я тебе новых насмеюсь и напою. Хочешь, прямо сейчас?
- Не надо, - проворчал он. – Давай лучше пересчитаем монеты.
- Она дала пять монет сверх обещанного, - сказала я.
- Вот это новость! – папаша сразу повеселел. - Теперь можно отложить на памятник побольше. Еще несколько таких заказов – и купим глыбу самого белого мрамора.
- Конечно, пап, - я вскочила и обняла его, - именно так все и будет.
6. 6
Вывеска «Багз и сын! Сам наследный принц покупает у нас!» принесла свои плоды – клиентов у нас с папашей прибавилось. Но прибавилось и недоброжелателей. На четвертый день к нам явился мастер Толяпар - гном-ювелир, чья лавка была за мостом. Он пришел вместе с сыном – туповатым громилой Барнаби и долго фыркал в бороду, рассматривая товар под стеклом, а больше всего – вывеску. Мы с папашей делали вид, что ничего не происходит, и ждали, когда же Толяпар начнет плеваться желчью.
- Розовый жемчуг не может стоить так дешево! – прошипел Толяпар, склонившись над жемчужным ожерельем в три ряда. – Я покупал такой же, и закупочная цена была в два раза дороже, чем вы продаете готовое изделие!
- Я просто умею торговаться, - ответил папаша, пряча в бороде ухмылку.
- Да хоть заторгуйся! – Толяпара так и корежило, а его сынок посматривал на меня мрачно, будто решал – съесть сейчас или немного погодить.
- Товар мой, за сколько хочу, за столько и продаю, - напомнил папаша.
- Ты просто сбиваешь цену! Смотри, проторгуешься!
- Могу и тебе продать что-нибудь по дешевке, - папаша поставил на прилавок сундучок с неограненными еще камнями – изумрудами, сапфирами, рубинами, некоторые были размером с мой кулак. Толяпар уставился на это великолепие, борода у него мелко задрожала, и если бы можно было шлифовать камни взглядом, вся наша коллекция уже сверкала бы.
- Шестилучевый рубин, - выдавил Толяпар, бледнея от зависти. – Кто тебе его продал?!
