– Я не знаю, милая, я не знаю… – честно ответил Оллье, покачав головой.
Здесь, в гостиной, был камин – тепло, уютно. И даже свечи горели.
Ларсен сразу ощутил, как наконец-то отогревалось закоченевшее тело. Но ему всё равно дико хотелось сбежать из этого странного дома. Что-то тревожное, пугающее, волнительное, смутное поднималось в душе.
– Ждите здесь! – велел хозяин. – Я справлюсь, как там матушка, и вернусь… А вам… сейчас велю подать что-нибудь…
– Не стоит… – Ларсен бросил короткий взгляд на окна, гадая про себя, успел ли уже кто-то запереть дверь. – Мы лучше пойдём!
– Никуда вы не пойдёте, пока мы не выясним, что тут такое происходит! – грозно отрезал ле-сатье. – Я имею право это знать!
– Конечно, сын мой, конечно… – в гостиную, придерживаясь за локоть служанки, с трудом переставляя ноги, вошла та самая женщина.
– Матушка! – сын метнулся к ней, помогая устроиться в широком кресле. – Зачем вы встали! Вам надо лечь!
– Со мной всё хорошо, – отрезала хозяйка дома и подняла взгляд на Ларсена – тёмный-тёмный, словно ночь, взгляд.
И Ларсен вдруг почувствовал, что ему тоже надо сесть. Он потянул Эйю за руку и буквально рухнул на украшенную подушечками тахту.
– Где же хорошо? – не поверил «двойник» Ларса. – Вы в обморок упали. Надо полежать!
– Со мной всё хорошо, – упрямо и жёстко ответила женщина, так и не сводя взгляда с Ларсена. – Не до того сейчас…
– Что ж… – мужчина покосился на Ларса, а потом снова на мать. – Тогда давайте поговорим! Я полагаю, матушка, вам есть, что рассказать…
– Именно так, именно так… – хозяйка дома отрешённо кивнула тёмной с проседью головой. – Мне многое нужно объяснить. А для начала… Познакомься, Ларенс, это твой старший брат! Да, да, не смотри так! Родной. Старший. Брат. Ларсен…
***
5. 5 Забавы судьбы
Ларсен
– Да, вы – братья, – тяжело, но решительно продолжала ле-сатия, пока все остальные ошеломлённо смотрели на неё, – и это очевидно. Достаточно посмотреть на вас обоих, чтобы увидеть истину. На вас… и на меня… Только слепой не заметит, что в вас течёт одна кровь, моя кровь, кровь Розальды Ле-Марье. А вот отцы… Не смотри на меня так, Ларенс! Я всегда была верна своему мужу. Я относилась к Радфолю с уважением и почтением, как и заслуживал твой отец. Да, это так. Но я никогда его не любила. И он это знал, милосердно прощая мне эту нелюбовь. Да ниспошлют ему светлые боги покой и скорое возрождение!
Хозяйка коснулась лба и груди в поминальном жесте, вздохнула тяжело и перевела взгляд с младшего сына на вновь обретённого.
– В моём сердце всегда был только один мужчина, моя первая и единственная любовь. Больше тридцати лет прошло с тех пор, как я его потеряла, но я не забывала о нём ни на один день, – в тёмных глазах женщины блеснули слёзы. – Тебе ведь тридцать, не так ли?
Ларсен только кивнул. Пожалуй, впервые в жизни, его покинуло красноречие. Он сейчас даже одного слова сказать не мог, просто слушал эту женщину с глазами, переполненными скорбью и нежностью, и не мог поверить тому, что она говорит. Пока не мог. Слишком уж невероятно всё это, слишком…
– Вот и ещё одно доказательство, – кивнула грустно хозяйка усадьбы, – моему старшему сыну сейчас тоже было бы тридцать лет. Только… я была уверена, что тебя давно нет на свете. Но… нужно рассказать всё по порядку. Простите, мысли сбиваются! Я… всё ещё не могу поверить, что ты жив, и ты здесь, рядом со мной! Но ошибки быть не может. Даже если не брать во внимание ваше сходство, и твой возраст, лучшее доказательство – имя. Ты знаешь, что оно… вовсе не твоё?
