— Анастасия Павловна Тасманова? — уточнил низенький Валентин.
Он шмыгнул носом, неуверенно покосился на своего начальника, после чего сверился с какими-то данными на экране.
— Да, — безэмоционально ответила Настя.
— Вы задержаны по подозрению в совершении преступления, предусматриваемого пунктом «з» части второй статьи сто пять Уголовного кодекса. Умышленное причинение смерти по найму Егорова Василия Ивановича. А также попытке убийства Красовского Вадима Руслановича по предварительному сговору с потерпевшим Егоровым…
Мир вокруг покачнулся, в глазах потемнело. Настя едва успела схватиться за стену и услышала взбешенный крик Елисея перед тем, как шум в ушах достиг пика. Через секунду она провалилась в спасительную темноту.
Отец побуянил еще час или два, но Милана все равно прислушивалась к шорохам в доме. На всякий случай. Кто знает, Глеба могла взбесить или разбудить любая мелочь. Рисковать никто не хотел.
Взгляд метнулся к перепачканным кровью с мятым платочком из бумаги. Нынче невероятная редкость, все больше ценились продукты переработки из биопластика или дешевого картона. Но они не нравились Илоне. Очередная деталь в копилку бесконечного подчеркивания красивой картинки, под которой пряталось давно сгнившее и уродливое нутро их семьи.
— Илона Алексеевна, принести вам успокаивающий чай на травах? — поинтересовалась Ангелина Ивановна.
— Ничего не нужно. Спасибо, дорогая.
Ни один мускул не дрогнул на лице управляющей, пока она смазывала заживляющей мазью опухшее от удара лицо Илоны. Хорошо, хоть в этот раз обошлось без хирурга и врачей скорой помощи. Сколько себя помнила Милана, карета с характерным значком креста приезжала к ним почти каждые выходные. По праздникам и вовсе в домике для прислуги дежурил платный санитар.
И все молчали. Потому что деньги значат в этом мире больше, чем чья-то гордость или сострадание.
Руки у Ангелины Ивановны дрожали, она чуть не уронила серый тюбик. Ничего удивительного, ведь именно ей пришлось укладывать Глеба в кровать. Тщательно поправляя рукава рабочего платья, управляющая скрывала от внимательных глаз Миланы синяки. Тоже частое явление, к которому в доме давно привыкли. Но если свою мать Милана еще понимала — Илона больна, там и психиатр вряд ли поможет — то с прислугой дело обстояло иначе.
Зачем терпеть издевательства сумасшедшего алкоголика? Пусть не специально, но Глеб отравлял жизнь не только жене и дочери. Всем вокруг.
— Я все же схожу на кухню, — шепнула Ангелина Ивановна, захлопнув металлическую крышку аптечки. Пискнул кодовый замок, и управляющая поспешила удалиться из спальни Илоны.
Наступило тягостное молчание. Безмолвный туман напряжения разъедал кожу, вгрызался в легкие. Мать не смотрела на Милану. Все больше суетилась: то к лицу прикоснётся и ойкнет, то судорожно примется искать зеркало.
Она так быстро соскочила с кровати, что ортопедический матрас невольно отпружинил. Пискнула система автоопределения массы тела, немного сбился комком у подножья шелк покрывала. Розовый отблеск ткани на секунду отвлек внимание Миланы от Илоны, которая подбежала к туалетному столику.
Она оперлась на него руками и практически уткнулась пострадавшим носом в поверхность круглого зеркала, чтобы рассмотреть масштабы катастрофы.
— Ужас, — прогнусавила Илона и негромко шмыгнула. — Как я завтра поеду на массаж?
