Ведьмаков убивали не враги – они умирали сами, от рано посетившей их дом старости, становились жертвами проклятой Пыльцы. Как ни старались алхимики отыскать рецепт, способный защитить верных магистрам от этой чумы, ита по-прежнему оставалась единственным средством дать отпор тёмным, черпавшим свою силу от демонов. И даже несмотря на это, ведьмаки оставались слабей.
Было чудом то, что Месилон Ригель всё ещё оставался в живых. Он был одним из тех старых ведьмаков, которые, как поговаривали тут и там, всё ещё не знали об окончании войны. В своей ненависти к побеждённому противнику Месилон был настолько бескомпромиссен, насколько может быть старый солдат, потерявший всех своих друзей. Он предпочёл бы сам навсегда покинуть столицу, потерять всё, что имел – чем позволил бы тёмным отобрать что-нибудь у него.
И, может быть, именно это стало причиной того, что Эриан так часто задумывалась о различиях, навсегда разделивших отца и его врагов.
Ближе к полудню, когда пелена дождя немного расступилась, и стало можно высунуться в окно, не рискуя в первое же мгновение промокнуть насквозь, Эриан собралась духом и, одолев сон, позвонила в колокольчик, вызывая матушку Полетт к себе.
Та помогла молодой леди одеться, долго расчёсывала непослушные волосы. Затем раскрыла шкатулку с лентами, что принесла с собой, и несколько минут выбирала ту, что подошла бы к цвету платья, волос, гобеленов и волн за окном. Остановившись наконец на изумрудной, она взяла её в руки и несколькими ловкими движениями заплела пышные пряди в тугую косу, а затем собрала остатки рассыпавшихся вокруг висков локонов венцом. Помогла девушке встать и, поддерживая её под руку, проводила по узкой винтовой лестнице во двор.
– Можешь быть свободна, – отпустила её Эриан. Напоследок приняла из рук матушки зонт и жестом отсекла возражения. Затем решительно направилась к конюшне, на ходу подавая страже знак открыть ворота. Гнедая, подаренная Эриан отцом два месяца назад, уже стояла под седлом. Эриан потрепала её по ушам и уже занесла ногу над стременем, когда услышала шаги за спиной.
– Молодая леди намеревается нанести кому-то визит? – поинтересовался у неё широкоплечий мужчина с коротко стриженными каштановыми волосами, в плаще с гербом рода Ригель – начальник стражи, отцовский сенешаль Колдер. Он остановился в паре шагов, скрестив руки на груди, и требовательно смотрел на неё.
– Очень смешно, – заметила Эриан с невольной злостью, – кого я могу навестить, кроме рыб?
До того как Эриан исполнилось девятнадцать лет, отец всякий раз, отправляясь в город, брал её с собой. Но вот уже восемь недель он не позволял ей покидать замковых стен.
Сенешаль улыбнулся, и Эриан, сделав над собой усилие, тоже смягчила выражение лица.
– Я просто хочу прогуляться, Колдер. Сил нет сидеть взаперти. Уже третий день идёт дождь. За окном не меняется ничего. Даже мальчишки перестали играть на берегу.
– Возьмите с собой пару стражников.
Эриан знала, что Колдер всегда чрезмерно беспокоится о ней, прекрасно понимая, насколько велика её ценность для семьи и в первую очередь – для самого лорда Ригеля.
– Тебе мало той стражи, что стоит на мосту? – поинтересовалась она. – Кто может приблизиться к нашим стенам, кроме нас?
– Возьмите, – настойчиво повторил Колдер, – я не шучу. Вы, может, и не собираетесь никуда, но ваш отец намекал, что сегодня в замке может быть гость.
