Моя невеста из Сан-Диего - страница 14

Андрей позвонил утром, голос хриплый, но с теплом, пробивающимся сквозь фирменный цинизм:

– Макс, чёрт тебя дери, ты там жив или все бутылки вискаря опустошил? – начал он, кашлянув, будто откашлял ночной перегар. – Новости видел? У твоей американки там полный армагеддон. Она на связи?

– Нет, – Максим ответил глухо, слова застревали в горле. – Связи нет. Смотрю CNN. Всё рушится.

– Блин, брат, – Андрей замолчал, в трубке послышался щелчок зажигалки и затяжка сигаретой. – Слушай, я понимаю, это… полный ахтунг. Ты сидишь в своей хате, а там у неё… ну, сам видел, яхты по улицам плавают. Но, прикинь, ты говорил, она не слабая. Дом крепкий, подготовилась. Шансы есть, Максимка. Не гробь себя раньше времени.

– Дрюня, я не могу, – Максим сжал телефон так, что тот хрустнул. – Я сижу тут, как дурак, пялюсь в экран, а там… она в этом аду. И я ничего не могу. Вообще ничего.

– Эй, не гони, – голос Андрея стал мягче, но с привычной наглостью. – Ты не дурак, ты влюблённый романтик, это разные категории. Слушай, я понимаю, ты сейчас как на раскалённой сковородке. Но ты не можешь телепортироваться в этот их Сан-Диего. Ты делаешь, что можешь – пишешь, следишь, держишь за неё кулаки. Это не ерунда, брат, это до хрена значит. Она же тебе не просто лайки ставит, да? Расскажи, что там у вас, а то я только твои сопли вижу.

– Она… чёрт, Дрюня, – Максим выдохнул, глядя на пачку Marlboro, будто она могла дать ответ, и поджёг очередную сигарету. – Она мне про Мураками рассказывает, про свои фейлы, про пляж, про чаек, смеётся над моими тупыми шутками. Я ей про дождь в Москве, про наши фейлы в универе, а она… слушает. И ей не всё равно. Я чувствую себя… живым, когда с ней болтаю.

– Во, вот это я понимаю! – Андрей хохотнул, но тепло, без подколки. – Смотри, Макс, она там, в своём калифорнийском аду, а ты тут, в спальнике Москвы. Но вы как будто на одной волне. Это не просто чат, это… ну, не знаю, как назвать, но это круто. Она выкарабкается, потому что такие, как она, не тонут. А ты держись. Не сиди один, как лузер, с этим своим Red Label. Заходи в офис, пивка глотнём, я тебе про свои любовные фейлы расскажу – там такой треш, что твой ураган отдыхает. Или зальёмся вискарём, чтобы не одному, знаешь, я тоже скучаю! – с добрым смешком сказал Андрей.

– Спасибо, Дрюня, – Максим слабо улыбнулся, чувствуя, как тепло Андрея чуть разгоняет холод в груди. – Я… подумаю. Просто не могу от экрана оторваться. Вдруг она напишет.

– Понимаю, – Андрей кашлянул, голос стал серьёзнее. – Слушай, я не мастер лирики, но ты реально крутой чувак. Если эта твоя Рейчел тебе так важна, не отпускай. Пиши, жди, пялься в свой чёртов экран. А если станет совсем хреново, звони, я притащу пиво или что покрепче. Мы с тобой этот шторм пересидим, понял? Ты не один, Макс. И не смей себя винить за то, что не там. Ты делаешь, что можешь, и это до хрена.

– Ладно, – Максим кивнул, хотя Андрей не видел. – Спасибо, Дрюня. Правда.

– Да иди ты, – Андрей хмыкнул. – Держись, романтик. И не кури весь свой Marlboro, оставь пару сигарет для меня. А то приду, а у тебя пустая пачка и депрессия.

Он положил трубку. Даже поддержка Андрея, тёплая, как осенний плед, не могла пробить ледяной купол тревоги. Максим подошёл к окну, запотевшему от дождя. Москва жила своей равнодушной, мокрой жизнью: машины шуршали по лужам, голуби жались под козырьками, где-то орали пьяные подростки. Листья кружились в цветном танце, но Максим их не видел. Он стоял, прижав лоб к холодному стеклу, чувствуя, как океан страха топит его изнутри.