Попрощавшись, мы выходим вслед за Артуром и наконец оказываемся под солнечными лучами во дворе СИЗО. Проходим КПП и наконец оказываемся за высоким забором мрачного учреждения. Бросив портфель на заднее сиденье, я закуриваю, прислонившись к машине и глядя на пустырь перед собой. София становится рядом.
— Он врет, — спокойно произносит она.
— О чем?
— О том, что невиновен. Может быть, он и не был непосредственным участником процесса, но соучастником точно был.
— И как ты это поняла?
— Физиогномика, — авторитетно заключает она, и я впервые за последние пару часов улыбаюсь искренне. Поворачиваюсь к ней лицом и склоняю голову набок.
— Ну давай, «физиогномик», расскажи подробнее.
— Вы смотрели сериал «Теория лжи»? – я качаю головой, забавляясь тем, как София с важным видом собирается посвятить меня в какую-то страшную тайну. – Так вот там про ложь прямо все признаки. Нет, ну правда, почему вы улыбаетесь? Вот смотрите, Артур, когда вы начали задавать вопросы про события той ночи, сразу отвел взгляд и возмутился, что ему надо снова все пересказывать.
— Может, он просто устал за эти полгода?
Она качает головой.
— Нет, дело не в этом. Даже когда человек устал, но от этого рассказа зависит его свобода, он надуется, но не будет возмущаться. А знаете почему? – Она подогревает свой триумф, готовится к нему, еще не зная, что я все это уже просек. Но пусть поиграется. – Не знаете, — довольно заключает Соня. – А потому что ему снова придется вспоминать свою ложь. Если бы он говорил правду, ему бы не составило труда ее повторить. Вот. А еще он поджимал губы, когда вы задавали уточняющие вопросы, и тер шею, когда отвечал.
Я улыбаюсь.
— Все? – спрашиваю, когда она замолкает, София кивает с довольным видом, только того что руки в боки не ставит. – А теперь слушай меня, физиогномик. Возмущается он, потому что мы все это обсуждали уже примерно пятнадцатый раз. Поджимать губы человек может также в случае, если тема ему неприятна. Шею может тереть, потому что на нарах, София, не так приятно спать, как дома, и там могут быть постельные клещи. И если бы ты обратила внимание, он периодически чесал то руку, то ногу, а на предплечье у него красные пятна от укусов этих самых клещей. Так что по возвращении домой рекомендую одежду сразу выстирать.
Она хмурится.
— Как у вас все просто.
— А ты выдумываешь то, чего нет. Физиогномика – это, по большому счету, недоказанная псевдонаука, в которую я в принципе не верю. Да, несомненно, язык жестов существует, но я больше привык верить фактам. И все они указывают на то, что Артур невиновен. Во всяком случае, в этом преступлении.
— Тогда почему назвали меня невестой?
— Я же сказал: невиновен в этом преступлении, но у него за душой хватает грехов.
София недовольно складывает руки на груди и сверлит взглядом горизонт.
— Я все равно не верю в его непричастность.
— У тебя есть все шансы убедить меня в обратном.
— И тогда вы откажетесь от этого дела?
— Скорая ты на расправу, София батьковна.
— Борисовна, — поправляет она меня.
— Ну так вот, Борисовна. Найдешь что-то стоящее по его делу, обещаю рассмотреть вопрос прекращения нашей работы с Артуром. Если твои слова не будут ничем подкреплены, тогда ты смиряешься и живешь дальше. Усекла?
— Усекла, — соглашается она с недовольством в голосе.
— А завтра ты едешь со мной на дачу к Богомолову. В качестве моей девушки, — заканчиваю я и, не глядя на ее реакцию, выбрасываю окурок щелчком и сажусь в машину.
