У парня, оставшегося без ноги, был семейник, который не оценил поведение труса и в неофициальных переговорах объявил ему, что убьёт его при первой же возможности.
После этого «Четвёртый» делал всё, чтобы не попасть на «полки». Пресмыкался перед начальством, подличал, стучал на сослуживцев, брался за самые грязные работы, устроился в штаб, отдавал часть своей зарплаты штабным воротилам. Короче, совершив подлость один раз, он покатился по наклонной.
Прямо на глазах превращаясь в монстра. Его кожа стала пепельно-серой, губы были вечно мокрыми и блестели, словно намазанные китовым жиром, глаза бегали, голос стал визгливым и тонким, как у сварливой бабки. Гниль душевная разъедала его тело.
Над его шконкой на ПВД висел календарь с обнажённой красоткой, широко и бесстыдно раскинувшей ноги, обутые в красные туфли, с неестественно длинными каблуками. Он отмечал каждый день службы, обводя число красным фломастером. Им же он подрисовывал девице губы, рога, шерсть между ног, когти и синяки под глазом.
За семь дней до окончания контракта его отправили на «полки», с инспекцией вооружения. Он плакал и умолял отправить кого-то другого. Но ехать пришлось ему.
Он просидел целый день «на нуле», вызывая всех к себе, побоявшись пройтись по позициям. Вечером он вернулся в распоряжение батальона. А через семь дней уехал домой.
Там его встречали как героя. Он даже снялся в одной из телепередач об участниках СВО.
Когда я вернулся с позиций на ПВД, я с омерзением сорвал его календарь со стены и сжёг в туалете. А потом долго мыл руки с жидким зелёным мылом.
«Муму» и «Директор»
«Муму» и «Директор» тушили степной пожар. Хохлы подожгли траву, дождавшись сильного ветра в нашу сторону.
Огонь уже подбирался к «занавеске». Занавеской называлась натянутая маскировочная сеть метров тридцать в длину на открытом участке между двумя лесополками. Она висела на самопальных деревянных конструкциях и скрывала снующих туда-сюда людей от огня пулемётчика. Хохлы решили её спалить. А парни получили приказ спасти это циклопическое сооружение. При свете дня, несмотря на угрозу обстрела, закидывали пламя землёй. И ругались. Крыли матом: хохлов, погоду, ветер, командиров, войну…
«Муму» – сухой жилистый мужик с ангельским лицом и срубленным наполовину ухом. Несмотря на смешной позывной, он был настоящим «ниндзя». Опытный пулемётчик, храбрый воин, верный товарищ. А позывной ему такой дали по фамилии. Герасимов его фамилия.
Почему «Директора» прозвали «Директором»? Я не помню. Может потому, что на гражданке он был директором фирмы, а может потому, что из Питера… Не помню.
Затушив горящую степную поросль, они заметили в кустах три ПТУРа. Те валялись в непосредственной близости от дымящейся земли. Решили их переместить подальше, иначе шандарахнет так, что мало не покажется. Вдруг огонь опять разгорится?
«Муму» ухватил один ПТУР. Более крупный «Директор» – оставшиеся два. И понесли. «Директор» повернулся к укропским позициям и крикнул держа ракетные тубусы под мышками: «Приятного аппетита, хохлы еб…»
Они не услышали свиста. «Полька» прилетела бесшумно, скрывшись за шумом ветра. Мина попала чётко между ними. «Муму» бросил ПТУР и залёг. А «Директор» стоял и смотрел на небо. Его глаза закатились, и он как будто бы стёк телом к стопам своих же ног. Растёкся бурой лужей на чёрной земле. Осколок попал ему в бок и, отскочив от рёбер, срикошетил прямо в сердце. Он умер, не договорив.
