– Herr Offizier, Herr Offizier… Ein Fehler ist aufgetreten… (господин офицер, произошла ошибка…). Es gab einen Fehler – meine Frau und meine Schwester sind im Auto… (в машине моя жена и сестра)
Офицер нехотя остановился. У него были уставшие воспалённые глаза – было такое ощущение, что ему очень не хочется заниматься тем, чем он занимается и он всячески старался как можно быстрее покончить с этим делом. Он внимательно посмотрел на Ваню – смуглая кожа, чёрные волосы, сизая небритость на лице… Всё это не располагало, не вызывало желания прислушиваться. Но язык, немецкий язык, корявый, но с безупречным произношением… Офицер нетерпеливо спросил, в чём дело.
– Dort hinten… auf der Ladefläche eins Lastwagens – meine Frau und meine Schwester sitzen dort (там, в кузове … в кузове грузовика – моя жена и моя сестра), – повторил Ваня и потянул офицера за собой, к той стороне машины, с которой сидели Нина и Виргуня. Офицер, освободившись от ваниной руки, нехотя, но всё же пошёл за ним. Они обошли грузовик и Ваня показал на женщин:
– Hier sind sie…
Восточная внешность женщин не добавила офицеру доверия:
– Sind sie jüdisch? (они еврейки?) Sind diese Frauen jüdisch?
Он испытующе посмотрел на Ваню, не еврей ли и он:
– Bist du jüdisch?
Но тот так категорично и неистово замахал руками, что немец поверил…
– Nein, nein, wir sind Armenier, sie sind Armenier, – засуетился Ваня. – Мы армяне, они армянки…
Офицер ещё раз пристально посмотрел на женщин, потом что-то пробормотал через плечо автоматчику, стоящему поодаль и, потеряв всякий интерес к ситуации, вновь обошёл грузовик, направляясь к кабине.
Машина, гружённая людьми, тронулась, едва только Виргуня и Нина успели перебраться через борт и спрыгнуть на землю…
Этот случай действительно произошёл в нашей семье. По какому-то стечению обстоятельств, он не остался в записях рассказчиц, но я неоднократно слышал об этом и от них самих и от других очевидцев. Имена остались без изменений…
(продолжение истории)
Лидочка вспоминает… Приход советских войск в Краснодар ознаменовался двумя событиями. Первое – очень бомбили. Бомба попала в здание на углу, напротив нашего дома. К счастью, дом был пустой. И второе – в ту же ночь мы с Леночкой проснулись от того, что в наш дом пришла группа солдат, чтобы переночевать. Среди них была одна девушка – связистка. (Леночка помнит, что её звали Надя, она была украинкой) Для нас это была первая девушка на войне, которую мы повстречали. Мама с тётей Ниной и бабушкой окружили её заботой, а нас с Леной вообще невозможно было оторвать от неё. Я помню, она нам с Леной говорила: «Ложитесь спать, завтра поговорим». Я представляю, какая она сама была уставшая… А наутро их уже не было – пошли дальше. Думаю, после этой мимолётной встречи у меня осталось особое отношение к героическим женщинам. Долгое время, наверное, навсегда моим кумиром стала Марина Раскова – лётчица и скрипачка.
Потом у нас жили советские офицеры, двое разных, сменив один другого… Один из них ухаживал за моей мамой, но маме, конечно, было не до этого. О них, наверное, лучше помнит Леночка. Их расселяли у нас по тому же принципу, что и немецких – штаб расположился в бывшем институтском общежитии и штабных офицеров разместили неподалёку. А потом, опять же, во дворе дома расположилась полевая кухня. Помню, как под окнами бабушкиной комнаты сидели женщины и чистили картошку, и очень уныло и бесконечно пели «Вечер на рейде». Чем доводили бабушку до истеричного состояния…
