Внезапно силы оставили меня, и я бессильно повалился на пол чума, и меня окутала непроницаемая тьма…
Когда мы вечером сидели за столом и пили чай, я сказал, что во сне был шаманом и шаманил, носясь по комнате как угорелый, а перед этим прошел весь путь шамана.
– Ну, во-первых, это называется камлать, а не шаманить, а носился ты не по комнате, а по чуму, – с улыбкой сказал отец.
– Правильно, по чуму. Я носился по чуму и камлал, – подтвердил я.
– Вовонька, дитенок, – пропела бабушка. – Это твоя беспокойная душа рассказывает о том, что когда-то видела,
– Уж тогда скорее твоя душа вспоминала, что ты был когда-то шаманом, – усмехнулся отец.
– Почему? – спросил я.
– В восточных религиозных учениях есть такое понятие «реинкарнация», что значит «переселение душ». Явление это известно с древних времен. Еще Платон вслед за Пифагором разделял идею переселения душ.
– Что значит «переселение душ»? – Эта тема волновала меня, потому что в моих снах, похожих на яркие картинки, логичные в своем продолжении, часто терялась та грань, за которой кончается явь, и я пользовался любой возможностью, даже нелепой, чтобы объяснить эту мою раздвоенность сознания.
– Это значит, – продолжал отец, – что душа – бессмертна и со смертью физического тела переселяется в другое тело или даже растение.
– Что ты такое говоришь, Тимофеич? – возмутилась бабушка.– Душа-то бессмертна, но она никуда не переселяется. Господь забирает ее и определяет ей место. Какая в рай попадет, а какая в ад.
– Это в нашей, православной вере, мама. А я так думаю, что она никуда не попадает, потому что ее просто нет.
– Господь с тобой! Грех это, – бабушка перекрестилась и испуганно оглянулась на свою комнату, где висели ее иконы. Потом зашептала:
– Как же без души? Без души – это пень тогда будет, а не человек. Господь дает нам душу. Господь и отнимает. Ты же библию читаешь, и церковные книги я у тебя видела.
– Да веруйте вы себе на здоровье, мама, – сказал отец.– Я уважаю всякую Веру, и никого не хочу разубеждать. А библию я читаю, потому что хочу понять, где вымысел, а где правда. Чем, например, отличаются мусульмане от христиан.
– А тем и отличаются, что басурманы они, нехристи.
– Вот видишь, а они говорят, что мы неверные.
– Это пусть говорят, Бог их за это и покарает.
– Так уж и «покарает». А за что карать-то? Ты веришь в Бога и Христа, мусульмане верят в Аллаха и Мохаммеда, что для них то же самое, а Бог-то един.
– Один, один, батюшка. Истинно один. Спасибо за чай.
Решив не гневить Господа греховным разговором, бабушка встала, перекрестилась и пошла к себе в комнату.
– Ну, ты, Юр, связался, – недовольно сказала мать. – Что, поговорить больше не о чем?
– Извини, – смутился отец. – Как-то так получилось… Вот, думаю сам веру принять. Только не знаю, какая лучше, православная или мусульманская. А может буддизм? Но тогда в переселение душ придется поверить. Правда, после этого меня из партии выгонят, – пошутил отец.
– Буровишь ты, Юр, черте что, – возмутилась мать. – За столом сидишь. Ты лучше бы с Вовкой куда к врачам сходил. То летает куда-то, то чертовщину какую-то видит.
– Да не беспокойся ты, мать. Все у него нормально. Просто он немного не похож на других. У него более чувствительная нервная система. Поэтому и сны у него необычные. Его память запечатлевает любую, даже самую незначительную информацию помимо его воли, а потом она проявляется, во сне, например. Вот и весь фокус. Вот он говорит, что не знал таких слов, как «камлать», «чум», но ведь они как-то к нему в память попали.
