Моя судьба в Большом театре - страница 11

Была еще одна причина моего отказа учиться на вокальном факультете, о которой я раньше умалчивала. Она заключалась в природной постановке моего голоса. Я уже «обожглась» на занятиях со студенткой-практиканткой, и меня совсем не привлекала перспектива возобновлять эти эксперименты. Конечно, мне хотелось в чисто профессиональном плане знать, почему я так пою, почему у меня нет проблем с переходными нотами, почему мне легко даются гаммы на всем диапазоне, и будет ли так всегда?

Все эти «размышления на перепутье» разрешились самым естественным образом. У нас родилась дочка Любочка, и все остальные заботы были вытеснены этим событием. Как-то само собой вышло, что, получив в 1953 году диплом об окончании оркестрового факультета Института имени Гнесиных, я на время отошла от исполнительской и преподавательской работы. Благодаря мужу мы были хорошо обеспечены, и мне казалось: «Вот немного подрастет наша Любаша, и меня вновь ждет оркестр, музыкальная школа». Но жизнь распорядилась по-своему. Немалую роль в ином повороте моей судьбы сыграл опять же Владимир Иосифович. Неизменно веривший в мое призвание певицы, он часто привлекал меня к участию в концертах Окружного дома офицеров. Мне нравились эти выступления. Я уже из собственного опыта знала, что мой голос способен заполнить пространство любого зала – от подмосковного клуба до Центрального театра Советской Армии, где мне также доводилось петь. Успех у слушателей окрылял меня.

Как-то мы встречали Новый год в одном из ресторанов. Компания была большой и очень дружной, в основном Володины сослуживцы с женами и среди них наши, как мы их в шутку называли, «дубли» – Валентина и Владимир Елисеевы. Сестра Владимира Иосифовича Валентина к тому времени была замужем за Володиным другом, тоже летчиком-испытателем, Героем Советского Союза Владимиром Степановичем Елисеевым. Вечер был шумный, мы все были молоды и от души веселились. Хоровую песню сменял романс под гитару, на которой прекрасно играл летчик Б. Н. Козин, а за ним следовала зажигательная пляска.

Наш импровизированный концерт привлек немало зрителей из соседних залов. Один из них, подойдя к Владимиру Иосифовичу, решил, что это наш «администратор», и пригласил всю нашу компанию в назначенное время на студию «Мосфильм»: им нужна была для какого-то фильма сцена встречи Нового года. Этому режиссеру мы показались самыми подходящими типажами. Но на следующий день ни о каких съемках не могло быть и речи. Наши мужья вновь готовились к своим испытательным полетам, а мы с надеждой и тревогой ожидали их благополучного возвращения.

Тем не менее все эти выступления в кругу друзей и на любительских концертах придали мне уверенность в своих силах. Я все более отчетливо понимала, что мои мечты о карьере оперной и концертной певицы не столь уж призрачны. Приобрела клавиры «Князя Игоря» и «Садко» и начала самостоятельно разучивать партии Кончаковны и Нежаты. А когда во время одного из концертов познакомилась с опытным концертмейстером С. Г. Бриккером, то обратилась к нему за помощью. Соломон Григорьевич долгие годы работал в Большом театре, отлично знал темпы ведущих дирижеров, нюансировку, мог подсказать кое-какие мизансцены.

С Бриккером мы досконально прошли партию Ратмира, она была у меня отлично впета. Кроме того, мы вчерне подготовили партии Вани, Кончаковны, Нежаты, а также еще несколько арий: Далилы, Эболи, Кащеевны. Как только я узнала о конкурсе в оперную труппу Большого театра, то тут же пошла на прослушивание. Успешно спела первые два тура и уже слышала в свой адрес: «Конечно, Украина славится выдающимися голосами, но почти всегда сопрано. Откуда же у них эта обладательница контральто? Вроде бы низкие женские голоса – это национальная принадлежность русских. Где она заканчивала консерваторию – в Киеве или Одессе?» Все думали, что я из Украины, хотя я тогда еще ни разу не была за пределами России, а человек, давший мне такую звучную и красивую фамилию Левко, – коренной москвич.